Ничто не ново под луной, и планируемый перевод казахского языка на латиницу – тоже. Казахи уже пользовались латиницей в начале XX века, причем латинизация была инициативой советской власти – той самой, которая несколько лет спустя внедрила кириллицу. О том, как все это проходило, рассказывает историк-востоковед Дастан КАДЫРЖАНОВ.

— Процесс латинизации письменности народов в СССР начинался с идеи перевода на латинский алфавит русского языка, — говорит Дастан. — В сущности,  это часть большевистской идеологии: необходимо «весь мир насилья разрушить до основанья», чтобы построить «наш новый мир», освобожденный от любого архаичного наследия. К архаичному наследию энергично причислялась и кириллица.

В 1919 году газета «Известия» писала: «Теперь надо провести еще одну реформу в интересах русского просвещения – заменить русский шрифт латинским. Наш алфавит чересчур сложен и настолько отличается от принятого в Западной Европе, что иностранцы приходят от него в ужас. Нам следует перейти к латинскому шрифту, более простому и изящному, подобно тому, как мы перешли от русского календаря к общеевропейскому и к метрической системе вместо пудов и аршинов».

Ярым сторонником латинизации был народный комиссар просвещения ЛУНАЧАРСКИЙ, считавший переход русского языка на латиницу неизбежным. Его, кстати, в этом поддерживал и Ленин, требовавший, однако, «не вводить ее наспех», дабы не быть упрекаемыми в «варварстве». Обратите внимание, что в статье из «Известий» происходит апелляция к «иностранцам».
В 1926 году в Баку состоялось уникальное явление в мировой тюркологии – Первый всесоюзный тюркологический съезд, собравший представителей научного мира России и тюркских народов, причем всех, включая представителей Турции и Венгрии (которую представлял этнограф и антрополог Дьюла Мессарош). Собрались ярчайшие имена востоковедческой науки, просвещенцев и политических деятелей. Достаточно сказать, что главную вступительную речь читал выдающийся исследователь Центральной Азии академик В. Бартольд, а Казахстан представлял не кто иной, как Ахмет Байтурсынов.

После этого съезда был создан Всесоюзный центральный комитет нового тюркского алфавита, а в 1927 году – его унифицированный проект, известный нам как «Яналиф», НТА (новый тюркский алфавит) или «Жана Алип». И к 1930 году латинская письменность уже была введена для 66 народов СССР.

— Какая-то практическая польза была от съезда или все, как это принято сейчас, перешло в плоскость «бла-бла-бла», ну то есть bla-bla-bla?

— Съезд стал довольно уникальным явлением для тюркского национального и суперэтнического самосознания. Напомню, что тогда он проходил в духе освобождения от колониального гнета. Именно антиколониальный дух, царивший на этом форуме, придал съезду ту ценность, которую мы можем найти в нем и сегодня.
В 1926 году в Баку представители «освобожденных народов» чувствовали, как живая история куется буквально на их глазах и не сама собой, а силой их интеллекта, образования и любви к родной истории и родному языку.
По поводу «говорильни». Съезд совершенно не имеет ничего общего с собраниями в духе «мы раньше были великие, потому что я это вдруг понял». Научный взгляд подразумевает целый ряд требований к выступлениям. В научных кругах существует достаточно строгий порядок выдвижения, защиты гипотез, освещения научных открытий. Основную смысловую суть составляет не «безудержный креатив и эпатаж», а сочетание серьезной доказательной базы, осведомленность в основных тенденциях развития темы, а также конкретные методические рекомендации по продолжению научного поиска или внедрения научных достижений в жизнь.

— То есть нам бы не мешало все это внимательно изучить? 

— Что касается сегодняшних ученых, педагогов, организаторов процесса перехода на латиницу, то я считаю, что лучше тщательно изучить материалы этого съезда. Лучше кампании по смене графики проводить вооруженным разноплановыми пластами знаний, нежели с одной голой идеей в руках. Ведь история знает не только успешные примеры, но и неудачные. Например, в 1863 году Азербайджан потерпел неудачу при введении латиницы. Много негативных примеров перехода на новый алфавит могут сегодня привести и наши страны-соседи.
В любом случае  смена алфавита – это не просто изменение графики, это изменение парадигмы мышления. И полуобразованная, извините, башка может наделать здесь массу ошибок в плане понятия «варварства» уже сегодняшнего дня.
По поводу созвучия с современностью необходимо уточнить — главный конфликт Первого тюркологического съезда в вопросах алфавита касался не перехода с кириллицы на латиницу, а вопроса отказа тюркских народов от арабской графики.
Что до свода аргументации ученых в целом, касающегося проблем графики и перехода с письменности на письменность, то в этом отношении материалы съезда бесценны.
Например, соотношение фонетического и этимологического принципов в орфографии, роль закона сингармонизма, благодаря которому казахский язык легко переходит с алфавита на алфавит (сложность представляют в основном заимствованные слова). Множество нюансов — какое произношение является литературным, а какое народным, почему аристократическое произношение – үммәт, а народное – үмбет, почему в результате заимствований в одном языке появляются одновременно три орфографии – собственно казахская, арабская и персидская. И так далее.
Из материалов Первого тюркологического съезда видно, что различие в оценке уровня грамотности среди казахов колеблется от 2 до 20 процентов. Учебник истории СССР 1956 года дает 36 процентов, но эти цифры означают лишь одно — уровень грамотности и образованности, объем культурного наследия нации того и сегодняшнего времени несопоставимы. Можно по-разному относиться к наследию СССР, но в вопросах образованности и ликвидации неграмотности казахов факт остается неоспоримым — социалистическая система справилась с этой задачей, нам лишь нужно развивать этот фактор, улучшать, совершенствовать, но никак не терять.

— Писатели 20-30 годов писали на латинице. Как прошли опыты?

— Из выступления Ахмета Байтурсынова я с удивлением узнал, что в Российской империи казахам до 1905 года запрещалось печатать что-либо на родном языке (привет апологетам теории «культурного колониализма»). В СССР тюркская латиница просуществовала сравнительно недолго, чтобы накопить какой-то серьезный пласт трудов интеллигенции. Тем более что казахской интеллигенции в эти годы было не до лингвистических проблем — она исчезала физически.
Из материалов того же тюркологического съезда известно, что Ахмет Байтурсынов был наиболее ярым сторонником реформированной арабской письменности «Жаңа емле» или «Төте жазу». Собственно, он и являлся ее автором. Его позиция обсуждалась на съезде с большим уважением, но она не получила своего практического воплощения. Возможно, потому, что Ахмет Байтурсынов в 1929 году был арестован, отправлен в лагеря ГУЛАГа, где и умер после повторного ареста. Увы, дальше судьба народа и его письменности решалась без великого просветителя.
К счастью, наш народ не полностью утерял тогда свой ученый потенциал. Дело развития казахского языкознания воплощал в жизнь такой ученый-энциклопедист, как Кудайберген Жубанов, брат великого композитора Ахмета Жубанова, также член партии «Алаш».
Именно его перу принадлежат первые учебники казахской грамматики, монографии по проблемам теории казахского языка, орфографии, фонетики, литературоведения, по культуре и искусству. По сути, им был создан тот научный и педагогический фундамент, на котором в дальнейшем развивался казахский язык. К. Жубанов в совершенстве владел персидским, арабским, немецким, турецким, монгольским, грузинским, русским языками, а также чувашским и коми. Знал он и японский язык, что отчасти и послужило основанием в обвинении его в шпионаже в 1937 году. Через год Кудайберген Жубанов был расстрелян как … национал-фашист. Слышите созвучие с современностью?
Что касается народа в общем, то я могу судить об этом лишь по свидетелям событий тех лет. Например, люблю приводить пример своей бабушки, которая читала письма деда с фронта на латинице, письма своего отца – на арабике, а мои уроки проверяла на кириллице. Кто считает, что это трудно — предлагаю просто поставить себе цель в жизни и догнать в развитии мою бабушку.

— Вы считаете переход на латиницу полезным? 

— Самое парадоксальное то, что до изучения всего обширного пласта материалов я был абсолютно убежденным сторонником введения латиницы. Прежде всего потому, что модернизационная сущность этой письменности очевидна, и она была очевидна еще в прошлом веке. Я остаюсь адептом латинизации и сейчас и могу привести много убедительных аргументов в ее пользу. Самое главное условие реформы — смена письменности должна происходить на фоне мощной волны просветительской идеи. Без просветительского пафоса любое изменение превратится в глупый фарс, как бы тщательно она ни обосновывалась ученым и политическим людом. Когда новый латинский алфавит вводил Ататюрк, он сам трудился не покладая рук, раздавал листки с алфавитом на площадях, среди солдат и крестьян, приговаривая: «Это наше будущее. Это наш новый алфавит. Выучите его – это моя личная просьба к вам». За это Мустафу Кемаля прозвали в народе Первый профессор. После принятия политического решения о смене алфавита, лозунгом которого фактически становится фраза лидера Турецкой Республики: «Это нужно сделать за три месяца или не делать вообще!», только в Анкаре в ходе этой кампании было открыто 20 тысяч (!) школ по изучению нового алфавита и реформированного языка. За один (!) год 500 тысяч (!) граждан Турции научились писать и читать. Менее чем за пару лет реагирует и рынок — пресса начинает стремительно терять читателей на арабской графике, быстро переходит на латиницу, и к ней обратной волной возвращается еще больше читателей с уже новой, «республиканской», парадигмой мышления. Новые читатели были уже не подданными Османской империи, а гражданами Турецкой Республики.
При таком национальном самосознании и энтузиазме все проблемы, на которые сетуют критики латиницы, становятся преодолимыми. Вот что объединяет такие несхожие кампании латинизации, как советская и турецкая, именно идейный, просвещенческий прорыв, качественный рывок нации, который только вопросами фонетики или удобства не объяснить.
Однако у меня возникает масса опасений, что, проводя реформу немедленно, мы не пойдем по пути вышеупомянутого «варварства», под которым я подразумеваю подмену торжества просвещения жестким прагматизмом капитала, бюрократической мутью и беспринципным казнокрадством и коррупцией. А вероятность такого развития событий сегодня максимальна. Поэтому к критикам скороспелой латинизации стоит прислушаться – может, они вообще не об алфавите говорят?
Это станет катастрофой, если мы провалим такой цивилизационный вызов. Помня о том, какие алгоритмы кампанейщины присущи методам работы существующей власти, нужно опасаться, что национальный рывок сильно рискует превратиться в одну из таких кампаний, которым я даю определение «общегосударственная самозанятость». Это когда что-то крутится, непонятно как вертится, непонятно к чему приводит, кто-то о чем-то громко и досрочно рапортует, аплодирует, а из сокровищницы нации тихо-тихо исчезает самое главное – собственно сама нация.

Тему пробуждения национального самосознания, поиска национальной идеи, поднятую нами в прошлом номере, мы продолжаем беседой с казахстанским политологом Дастаном Кадыржановым. Разговор начался с правильной терминологии.

Нет национал-патриотов!

Дастан Алтаевич, как вы относитесь к информации о том, что кто-то в стране намеревается создать партию, политической платформой которой будут национал-патриотические установки?

– В нашей политической жизни надо разобраться с правильностью применяемых терминов. Прежде всего, с термином «национал-патриоты». Откуда взялся этот термин? Он пришел из российских политических реалий, впервые появился во время Гражданской войны 1917-20-х годов, когда российский патриотизм разделился на две части. Те, кто выступил против патриотов большевистского толка, состояли из разных течений – буржуазные националисты, монархисты, анархисты и прочая. Надо было создать некое совокупное понятие, объединившее бы столько разношерстную группу политических взглядов. Так и родился этот эклектический термин «национал-патриоты».

В 1990-ые годы в России это понятие было реставрировано. Этнонационалистический лагерь был столь пестрым, что там были национал-большевики, националисты и ультранационалисты. Часто их определяли таким парадоксальным понятием, как «красно-коричневые».

Таким образом, мне кажется, что российское понятие «национал патриоты», часто подразумевающее собой такие понятия как «ультра…», «радикальный…»  не присуще казахстанской политической жизни.

В казахстанских реалиях надо от этого термина отказаться, потому что у него есть такой серьезный негативный бэкграунд, как историческая связь с межгражданским противостоянием, с гражданской войной. Тащить реалии гражданской гражданской войны в нашу современную историю, думаю, не стоит. Это один из самых весомых аргументов, почему с термином «национал-патриоты» надо быть аккуратным.

Все привыкли говорить о национал-патриотизме

– Может быть, как раз с вашего издания и начать избавлять от этого термина наш политический лексикон и журналистские клише?

В спектре понятий, описывающих различные течения национализма существуют четкие названия и понятия, такие как есть ультра-национализм или ультраправый национализм или есть радикальный национализм. Все эти понятия подразумевают собой доктрину межэтнической ненависти, ксенофобии.

На самом деле в Казахстане в целом политического ультрарадикального и ультранационалистического  движения нет. Есть ряд высказываний и демаршей отдельных личностей, есть межэтническая нетерпимость в социальных сетях, есть бытовая ксенофобия, но это лишь отражение общей культуры населения, проблемы воспитания и маргинализации сознания. То есть явления временные и преодолимые.

И, конечно, эти явления никак нельзя связывать с таким понятием как «национализм».

Казахский народ толерантен и с политической точки зрения трезвомыслящ – об этом говорит наша история. Ведь если бы не эти черты национального характера – не было бы сегодня такого межэтнического общества. Здесь находили свой Дом многие и разные – изгнанные сталинизмом со своих земель,  эвакуированные во время войны, узники ГУЛАГа, целинники, даже карьеристы брежневского периода.

С чем же мы имеем дело, когда говорят о «национал-патриотических» течениях в Казахстане?

На мой взгляд, мы имеем дело с совокупным общественным сознанием казахской интеллигенции.

Это отражают состав представителей этого политического крыла, и, с другой стороны, это дает ответ на вопрос, почему они не организованы в единую политическую структуру. На мой взгляд, организовывать интеллигенцию, загонять ее в политические рамки – это последнее дело. Интеллигенция не должна и не может быть организована по своей сути. Это в своем роде «штучный товар», а не многоликая масса. Интеллигенты сами по себе своей научной или творческой сферой деятельностью представляют собой ценность для нации. Поэтому в нашей политической жизни открытые письма представителей интеллигенции – часто гораздо более сильный инструмент политического влияния, нежели деятельность целых партий.

Если мы будем правильно понимать это явление, к вопросу о создании партии можно подходить с другой стороны. Мне кажется, что создание отдельной политической партии этнически настроенной в общем смысле развития нации было бы большой ошибкой и неправильным шагом. Ведь задача казахской интеллигенции на сегодняшний день одна – стать общенациональной интеллигенцией, цель которой, в итоге, сформировать нацию и ее цивилизационный код. Создание же партии – это значительное сужение ее влияния на умы, которого, собственно, и добиваются некоторые политические силы.

— Какой, на ваш взгляд, должна быть «безошибочная» партия? Какие вопросы поднимать и какие насущные проблемы затрагивать? Что она должна декларировать в социально-экономическом плане, ведь блок именно этих вопросов традиционно «страдает» у националистических движений?     

— Он не «страдает». Именно оперирование гуманитарными ценностями говорит о том, что выступления казахской интеллигенции носят высокий ценностный характер, это поиск справедливости. Интеллигенция пытается найти ответ на вопрос, как, имея в исторической традиции демократические, выборные ценности мы умудрились сегодня построить такое несправедливое общество?

Социально-экономический аспект в данном случае вторичен, потому что они поднимают планку гораздо выше. Важен духовный цивилизационный базис подхода к любым вопросам окружающей нас действительности – и если он у вас есть, то вы способны осуществить любую социально-экономическую или политическую программу.

Сверхдержава

— Эпиграфом к вашей авторской программе «Нация и политические мифы» служит такая фраза, сказанная по отношению к Швейцарии: «На мировой карте мы – небольшая страна, но когда дело касается идей – мы сверхдержава». Как вы считаете, какая идея может консолидировать казахстанцев и сделать нашу страну сверхдержавой?

— На сегодняшний день мир состоит из наций, из государств, немногие из которых сумели доказать, что являются свободными или имеют право на свою геополитическую позицию. И это невзирая на то, являются ли они малыми или средними субъектами геополитики. Яркий пример это Венесуэла. Непосредственная близость к такому сильнейшему геополитическому субъекту как США не сломила ее – страна приобрела в лице Уго Чавеса лидера международного масштаба.

Часто сильную нацию создает сильный лидер, номы ведь знаем, что это процесс взаимозависимый — если сильная нация способна «родить» таких лидеров, то вместе они создают успешное государство.

Все заняты строительством

— Вы затронули проблему нации, а что означает в вашем понимании этот термин? Создание какой нации вы имеете в виду, этнической или гражданской (политической)?   

—  Сегодня существуют различные подходы к понятию нации. Власти говорят о «казахстанской нации», этнические националисты говорят о «казахской» нации.

Если посмотреть чисто  в филологическом смысловом значении, эти понятия не слишком отличаются. «Казахская нация» – нация казахов, «казахстанская» – нация страны казахов.

Но реалии сложились так, что они стали выражением абсолютной противоположности, разного понимания вопроса. Понятно, что этнические националисты видят в понятии «казахстанский» нивелирование понятия «казах» вплоть до его исчезновения. В то же время для других народов «казахстанский» может казаться мягким переходом между советской и казахской нацией. Но сегодня, так или иначе, эти понятия направлены друг против друга. При этом «казахстанская» нация – это официальная доктрина, а «казахская» доминирует, скажем так, в национальной интеллигенции.

В чем же настоящий глубинный смысл того, почему эти понятия – «казахский» и «казахстанский» превратились в отрицающие друг друга идеологемы?

Разобраться в этом вопросе может помочь понимание национализма как такового. На сегодняшний момент национализм является всеобъемлющей фундаментальной мыслью, которая охватывает все виды общественного сознания.

Любому жителю Казахстана, представителю любого этноса и региона хочется знать, действительно ли эта страна состоится так, чтобы в ней было комфортно жить, торжествовала справедливость, были своеобразие и гордость за страну. Это всеобщий тренд.

Из нее выпали только две группы. Первые – это представители постсоветского и имперского мышления. Они не смирились с тем, что политическая позиция русского народа как «старшего брата» исчезла де-факто, и они не хотят с этим мириться. Напомним, что в советское время, несмотря на пролетарский интернационализм, идеология «русский народ – старший брат» существовала, была своеобразная иерархия народов, часть которых была «великими», а часть должны были быть по меньшей мере «благодарными». Это придавало большую степень уверенности русским, которые жили на окраинах.

Но на самом деле их не так много – тех, кто мечтал бы вернуться в большую империю, чтобы русская нация снова стала «старшей». В большей степени потому, что такое понятие как «казахстанский патриотизм» — не выдуманное. Мне трудно припомнить человека, который поносил бы эту землю (конечно же, не в политическом смысле).

Вторая часть, которая выпала из процесса национального строительства – узко компрадорская верхушка, которая начинала с того, что провозглашала и даже ставила перед собой общенациональные цели. Однако в итоге эта прослойка  предпочла национальным интересам накопление капитала в чисто компрадорском духе – на зарубежных счетах, инвестируя в Англию, Швейцарию и оффшоры, осуществляя массовый вывоз капитала из страны  и так далее.

В определенный момент желание быть подальше от проблем нации пересилило национальный тренд и, соответственно, интерес к национальному развитию исчез.

Здесь и кроется ответ, почему интеллигенция не приемлет нивелирующего политического понятия «казахстанский» – прежде всего по той причине, что проповедниками этой идеологии является правящая компрадорская верхушка. А она не отражает и не защищает ничьих ни этно-культурных, ни социально-политических интересов. Защищает только свои, кланово-экономические. Но если у большинства других этносов Казахстана есть другие страны, хранящие их культуру и цивилизацию, то у казахов другой нет.

Выше я назвал две крайние группы, выпавшие из национального строительства. А все что посередине – все политические социальные группы, так или иначе, заняты созданием нации на платформе национализма.

Но существует ли в нашей политической культуре полноценное понимание того, что такое национализм?

Национализм многоаспектен, у него есть свои системные ценности, культурные, экономические и геополитические интересы, но помимо этого существует такое обязательное понятие как Солидарность. Национализм без понятия солидарности, солидарного строительства нации, теряет свой смысл, становится легким и эфемерным. Только в режиме «солидарности» народа вы можете нацию построить. Любой исторический лидер, прежде всего, создавал нацию на основе солидарности. И понятное дело, что когда кто-то публично призывает с трибун проявлять ее, а на деле строит общество разных сословных возможностей – это не национальное строительство, а подмена понятий.

Что касается взаимоотношения между собой таких понятий, как «гражданская» или «этническая» нация. Существует два разных подхода в государственном строительстве.

Классический пример этнической нации – это Израиль или еврейское государство. Фактически любой еврей в любой точке мира является частью израильской нации, несмотря даже на то, что он может быть гражданином другой страны.

Другой пример – это  неофициальная, но устойчиво действующая доктрина «Хуацяо» в Китае. Она звучит несколько по-другому –  «там, где китаец, есть и Китай». Это более экспансивная этническая.

В обоих случаях гражданство человека является вторичным, заслугой его является как бы право, полученное при рождении в том или ином этносе.

С другой стороны, существует гражданская доктрина национального строительства. Это США, пример которых считается негативным, потому что американская нация рождалась на территориях и на основе уничтожения коренного населения континента. Классической страной гражданской нации является Франция, там, собственно, ее и впервые придумали и создали.

На мой взгляд, если говорить о политической структуре, казахскому складу мировоззрения соответствует понимание нации, как гражданского, а не этнического общества.  Мне больше по душе, если критерием гражданственности будут «заслуги перед Отечеством», а не «блага по праву рождения». Слишком уж раздражают сегодня те группы общества, которые купаются в благах по праву рождения.

Название – безусловно «казахская нация». Казахстан – единственная страна, где эта нация может быть создана, на другие мы не претендуем, но и своего права не уступим.  Другой вопрос – насколько привлекательно для других этносов быть частью казахской нации? В этом и состоит вызов нашему народу, а в особенности казахской интеллигенции, чтобы создать этот привлекательный цивилизационный код.

И я уверен, что наша история не раз демонстрировала, что казахский народ высоко ценит и достойно несет в себе понятие солидарности.

Что касается отдельных примеров ультра-националистического поведения – то это не более чем какие-то «детские болезни» развития, чрезмерная протестность, может быть.  Мы сами должны пройти все стадии развития национальной мысли – за нас это не сделает никто. В конце концов мы обязательно придем к пониманию того, что разъединить, расчленить, противопоставить друг другу – на это способны и глупый и умный. А вот по настоящему убедить и объединить – на это способен только мудрый.

Создание нации – дело всего народа

— Вы писали, что «перед нами стоят два главных исторических вызова – создание Нации как цивилизации и сохранение суверенитета Казахстана». Как я понимаю, если мы не преодолеем вышеназванные вызовы, то Казахстан можно списывать с исторической арены. Как вы думаете, что необходимо предпринять, чтобы данные судьбоносные вопросы начали проговариваться повсеместно и нужно ли это? В том смысле, не будет ли лучше, если это дело оставить какой-нибудь прослойке, особой касте или эту проблему сделать всеобщей? 

— Хотя и говорят, что Шарль де Голль, Кемаль Ататюрк, Дэн Сяопин – создатели нации, да, их роль трудно приуменьшить, но создание нации – это дело всего народа. Кем мы останемся – населенной территорией либо нацией со своим пониманием глобальных вопросов, это совершенно разный уровень самоощущения в мире.

Глобальная политика свидетельствует, что существует много наций, которые теряют нити управления над страной, не могут удержать свои границы, и тогда приходят сильные противники, аннексируют их территории. Пока глобальный кризис идет, пока миропорядок устанавливается, он будет продолжать распределять, где успешные нации, а где неуспешные нации. Можно быстро попасть в ряды «несостоявшихся государств» (failed state) или «теряющих свою состоятельность» (failing nations). Получение такого статуса как бы подает сигнал мировым сверхдержавам – эта нация не справляется со своим суверенитетом, значит в ее дела необходимо вмешиваться, поскольку в определенный момент она может стать источником широкомасштабных проблем.

По поводу того, чтобы оставить какой-то прослойке право решать. А разве чуть более двадцати лет назад это право не было делегировано «лучшим представителям»?  И что в итоге получилось? Мы опять возвращаемся к вопросу национального строительства и справедливого общества – ведь так? «Лучшие из лучших» перераспределили всю экономику в свою пользу и, забыв национальные интересы, вложили все свои средства в иностранную собственность. Да так,  что сегодняшний день мы лишь пытаемся понять, из чего наша национальная экономика реально состоит. Что вообще осталось то для потомков? Опять незавершенные процессы и отсутствие ответов на главные вопросы? Вообще-то история не так щедра на распределение шансов. Никогда не знаешь, когда нация может утерять свой единственный.

Сегодня у общественности сложилось непреодолимое ощущение больших перемен, связанное с возможной сменой политического режима. Что за этим последует, какие проблемы выйдут на первый план, как поведут себя те или иные политические силы, консерваторы и реформаторы? Об этих и других аспектах нашей политической жизни мы сегодня беседуем с политологом, писателем, автором недавно вышедшего романа-верлибр «История про хорошего и доброго парня» Дастаном Кадыржановым.

— Дастан Алтаевич, для начала расскажите об основных политических трендах, ведь остальное следствие от этого…

— Самым главным является то основное политическое ощущение, которое заложено в обществе, и от него никак не избавиться, – ощущение ожидания фундаментальных политических изменений. Можно сказать и конкретнее – речь идет о возможном изменении статуса президента Назарбаева.

Это основной вопрос, остальные являются лишь вопросами, производными от него: к чему мы движемся, к какой форме правления – к парламентской, парламентско-президентской или какой-нибудь другой; какой образ действийвыберут определенные партии и политические силы; что будет происходить встихийном «поле» – того, что находится вне зависимости от организованных политических сил?

Все это крутится вокруг первого и главного тренда.Недавно агентство «Рейтинг.kz» распространило среди экспертов анкету, где были перечислены несколько десятков форм правления. Возможно, это было сделано для того, чтобы понять, к какой форме правления тяготеет общественность в случае каких-то определенных изменений. Список широк – от классической президентской формы правления до монархии.

За большим количеством форм, мне кажется, в этом опросе утеряна сущностная основа. А она, собственно, одна – в каком виде состоятся изменения: с участием Назарбаева в управлении государства или без. «Без Назарбаева» – это полный уход Нурсултана Абишевича, который может сказать: «Ухожу на пенсию, не буду занимать никаких – ни почетных, ни каких-либо других – должностей».

Все остальные варианты – это всевозможные конфигурации с его участием. Здесь ключевым вопросом является возможное сокращение конституционных полномочий Нурсултана Назарбаева. Подразумевается, какие полномочия будут изъяты у президента как должностного лица, или у нынешнего президента как персоны. Сможет ли он на это пойти вообще? Сразу или постепенно? Отсюда будет понятно, демонтируется авторитарная система управления или нет.

— И вы думаете, что власть сегодня занимается просчетами таких конфигураций?

— Думаю, в Акорде пытаются просчитать самые разные конфигурации изменения конституционных полномочий.

Есть еще один вариант – если Нурсултан Абишевич, допустим, переходит внекий наднациональный орган, предположим, состоится Евразийский Союз, и он уходит его президентом или Генеральным секретарем. В этом случае им утрачиваются полномочия внутри страны. Тогда в стране начинает строиться принципиально новая система общественных отношений. Почему новая? Потому что при авторитарном характере нашей власти существующие отношения были выстроены под одно конкретное лицо, это очевидно.

Однако даже и при таком «почетном и международном статусе» Назарбаева какие-то рычаги влияния могут оставаться. Все будет зависеть от того, какие полномочия готов Казахстан передать в наднациональный орган. Если страна готова сильно поступиться своим суверенитетом и передать туда значительное количество полномочий, то соответственно увеличивается и значение такого «союзного руководителя». А значит, и степень влияния на внутренние процессы в Казахстане.

А если должность «союзного босса» будет абстрактно-почетной, означающей лишь контуры геополитического альянса, и не более того, тогда это будет версией чистого ухода президента из страны.

— И что вытекает из конструкции «чистого ухода»?

— От этого зависит все – а именно новое распределение политических сил в стране. Если мы начнем разбираться во всей пестроте картины, то рискуем потерять сущность политических вопросов. А сущностные вопросы в следующем: существуют, на мой взгляд, два основных тренда – это консервативный и реформаторский. Причем они не пришиты ни к каким готовым существующим политическим формам.

Плюс ко всему при смене формата власти и персоны основной власти нас ожидает серьезная смена полюсов.

Причем она будет очень неожиданной – политические силы будут перетекать с правого и левого лагеря (здесь правые – общественно-политические движения и идеологии, которые выступают за сохранение существующего режима, против резких реформ и пересмотра вопросов собственности, левые – это антипод «правых», собирательное название идеологий, выступающих за изменение политического режима, проведение масштабных реформ и воцарение социального равенства. – Ред.). Консерваторы будут проявлять реформаторские качества, и наоборот, начнется такая ротационная каша, в которой поначалу будет трудно разобраться. Но без сомнения одно – многие люди захотят воспользоваться этим моментом, чтобы как-то изменить свою жизнь. Это может произойти по всей вертикали общества, начиная с крупного чиновника в Акорде и заканчивая самозанятым на базаре, который тоже недоволен ситуацией, но который поймет, что некий основной политический актор сменился, и, следовательно, можно попытаться поменять «правила игры».

Это нормальное явление для любой смены политических режимов. В принципе, Казахстан с этим сталкивался. События 1986-го года являются нашей собственной моделью «транзита». Их можно разбить на две части – открытый общественный протест, который длился 2–3 дня и был подавлен коммунистическими властями. Вторая часть длилась в течение 3–3,5 года, когда этому процессу сопутствовали репрессии, гонения, когда людей сажали в тюрьмы, вышвыривали с работы, лишая их будущего. Но самое главное – это был период тотального «сведения счетов» в обществе. По той модели переходного периода мы можем судить и о грядущей.

— Что будет происходить при таком развитии ситуации?

— Повторятся ли открытые общественные выступления, как это было в 1986 году или нет, это отдельный вопрос. Если даже и нет, то период «сведения счетов» обязательно будет. Ведь люди за 20 лет накопили достаточного политических, социальных и экономических «счетов», чтобы начать их предъявлять тем людям, которые вчера опирались на систему, выстроенную Назарбаевым. Это касается и тех, кто сегодня выглядит консерватором – они тоже могут предъявить свой счет существующему порядку вещей.

Я еще раз повторюсь, что конфигурация политических крыльев будет совершенно неожиданной. Сегодня партия «Нур Отан» как абстрактная политическая сила…

– …колосс на глиняных ногах?

– Нет, совсем не так. С одной стороны она прочная – отражает четкие интересы чиновничье-олигархической элиты, которая находится у власти, и ее административно-силовой вертикали. Но поскольку основные изменения и произойдут в самой чиновничье-олигархической элите, соответственно, изменится сама проекцияинтересов.

Если говорить о кардинальной смене полюсов, то эта смена тоже будет обладать моментальным и разрушающим эффектом всех имеющихся институтов власти. Что подразумевается под этой «сменой»? Тот, кто был последовательным оппозиционером, может вполне уверенно быть приглашен вовласть из популистских или иных соображений. А тот, кто был много лет оплотом режима, окажется в рядах противников разворачивающегося сценария передачи власти. Такие смены полюсов происходили часто и раньше – это и возврат Байменова на госслужбу, выпадение Аблязова и Храпунова из бизнеса, приближенного к Назарбаеву, и, конечно же, выпадение из Семьи Рахата Алиева. Так вот в период транзита такая смена приобретет троекратную силу.

Поэтому перед обществом будут стоять два ключевых вопроса. Первый: как все-таки поделится между собой реформаторский и консервативный лагерь? Причем потребуется ответить на один-единственный вопрос: что сохранить от старых отношений, а от чего избавиться раз и навсегда?

Ведь не один же Нурсултан Абишевич Назарбаев строил казахстанское общество. То, что мы имеем – это ведь еще и трудовой вклад тысяч, миллионов людей. Всем ясно, что существует сегодня и масса положительного. Но при этом есть много моментов, которые привели правящую авторитарную систему к кризису и создали несправедливое по своей сути общество. При этом очевидно для всех, что консервативному лагерю пытаться сохранить сегодняшние общественные отношения на 100 процентов бесполезно.

Отсюда и второй вопрос: насколько далеко двинутся реформаторы и «те, кто желает все поменять»? Корректировка или косметические меры? Кардинальная смена, аресты, преследования и «мы наш, мы новый мир построим»? Столкновение этих волн и есть, по-моему, основной вопрос будущей политики.

— И во что это все выльется?

— Беда в том, что оба лагеря не организованы, и, более того, к моменту смены полюсов сам консервативный лагерь не сможет четко ответитьна вопрос «что нужно менять, а что оставлять?». Формирование культа личности привело к прославлению вообще всех аспектов нашей жизни безо всякой критики, а это затмевает объективную картину. Существующие консерваторы сами сознательно ввели себя в туман оценок объективности. Другие общественные силы, как правило, «пляшут от противного» и при этомчасто мыслят радикально – «давайте поменяем все». Но и это в свою очередь может привести к тому, что вместе с водой мы рискуем «выплеснутьи ребенка».

Описанное выше – это качественное противостояние. В зависимости от того, насколько правильно сформируются два лагеря, оно будет успешным или неуспешным в так называемый «транзитный период», который по разным объективным соображениям рано или поздно наступит.

В любой нестабильной ситуации всегда лучше иметь дело с организованными силами. Акординские архитекторы политики, к сожалению, продолжают думать по старинке: «Если мы будем организованы, а те не организованы и максимально сегментированы, то победа нашего сценария гарантирована». Однако эффект от такой политики может быть совершенно противоположным. Чем меньше будет теоретической и фактической организованности двух лагерей, о которых мы говорим, тем резче и разрушительнее выступят неорганизованные или стихийно организованные силы. А это просто беспощадный бунт.

Приведу простой пример – столкновения возле «Прайм Плаза» все характеризуют как неполитический и случайный прецедент, к которому привел чрезмерный эмоциональный перегрев. Всегда люблю приводить пример Исламской революции в Иране, которая началась с просмотра кинофильма на авиационной базе, вызвавшего гнев младших офицеров. Через несколько часов вспыхнуло вооруженное восстание в Тегеране, а через несколько месяцев шахский режим был свергнут.

Таким образом, поводом для уличных выступлений неорганизованной силы может быть что угодно. Предположим, если бы кто-то сказал в случае с «Прайм Плаза»: «Не бросайтесь камнями в артиста, а давайте лучше захватим здание полиции», это был бы уже политический акт и протест, обращенный непосредственно на государственный институт. И этот протест может вызвать значительный скачок политической температуры выступления. А у нас есть слои общества, которые раскалены до предела, и к ним уже тянут руки те, кто хотел бы использовать это в своих интересах.

— Вы говорите, что есть две варианта: первый, когда Назарбаевуходит и не вмешивается в политику, и второй – с его ограниченным участием. Какой из этих двух вариантов, на ваш взгляд, выгоден и реален для Казахстана?

— Мне кажется, что любой сегментированный вариант постепенного и пошагового отчуждения полномочий не может состояться априори. И мне страшно представить судьбу того человека, который принесет президенту список того, от чего он должен отказаться. За каждым отчуждением ведь стоит перераспределение власти, влияния, богатства, и явно такой отказ будет преподнесен корыстно и в свою пользу. Я думаю, Назарбаев это прекрасно понимает. Тем более что авторитаризм строился на массе целесообразностей – этот рычаг нельзя отпускать, потому что он централизует одну систему: вот это нельзя, поскольку подчиняет себе другую и так далее. И все рискует вернуться на круги своя.

На сегодняшний день, думаю, президент видит, что система безопасности выстраивается лишь вне страны в виде неких гарантий партнеров и союзников. Он объективно понимает, что внутри страны консервативный лагерь не сложился настолько, чтобы выстроить внутреннюю систему гарантий – ни организованных, ни персональных.

— Сегодня общественность перед съездом правящей партии «Нур Отан» ждет каких-то подвижек. В этом контексте есть ли у вас какие-нибудь ожидания?

— Ожидание общих изменений привело к тому, что за каждой площадкой мы видим некий рубеж, за которым что-то должно обязательно произойти. Возможно, произойдет, возможно, нет. Это, в сущности, не имеет никакого ключевого значения. Тренд движет общество так, что изменения произойдут –если не на этом съезде, так на любой другой площадке. Да, какие-то перемещения на съезде могут быть. Но кадровые игрища часто достаточно поверхностны, чтобы судить о сути вещей. Часто речь идет о технических деталях исполнения сценариев. Насколько съезд «Нур Отана» готов к изменениям в сущностном плане, у меня большие сомнения, поскольку та доктрина, которую представили, ни на один из современных вызовов не отвечает. Как сказал один эксперт, «Хотел бы и поругать, но просто не зачто зацепиться».

— Перед съездом некоторые посты в партии заняли болашаковцы. Если отталкиваться от вашего представления о реформаторах и консерваторах, то кто они?

— Если говорить о волне болашаковцев, которых принято связывать с появлением Байбека, то, возможно, и была такая задумка, что в будущемони сыграют роль консервативного лагеря. Причем не в старом понимании – в виде дедушек, сторожащих свои кресла, а именно в том, что смогут создать квалифицированную политическую волну. Насколько это удалось власти, у меня пока большие сомнения.

— Согласно новой доктрине, идеология правящей партии – это политический центризм: синтез экономического либерализма и социального консерватизма. Согласно вашей формуле «закошмаренных» предпринимателей и«окологосударственного купечества», экономического либерализма не предвидится. А что значит «социальный консерватизм»?

— Здесь стоит вопрос, не как я понимаю, а что сами консерваторы под этим понимают. Какие блага и общественные отношения они подразумевают сохранить? Законсервировать общественные отношения, когда малочисленное сословие обладает в государстве всем, у них не получится. Процесс перераспределения неизбежен в той или иной мере. Если же речь идет о консервировании неких позитивно-традиционных или морально-этических норм, которые не позволили в свое время развалиться Казахстану, утерять часть своего суверенитета, тогда другое дело. Но до сих пор непонятно, что они под этим всем подразумевают. Просто назваться – да, мы либералы,да, мы консерваторы, но что за этим стоит, пока объяснений никаких нет.Если они поднимут эту пропагандистскую волну – давайте послушаем. В одном я уверен: если люди увидят, что там главным является сохранение общественных отношений в распределении материальных благ, это не вызоветподдержки ни у населения, ни у каких-либо социальных групп.

— Мне как раз таки думается, что данный посыл направлен элите, кланам, который должен сигнализировать, что общественные отношения останутся прежними, и им в будущем транзите ничего не угрожает…

— Это большое заблуждение! Во-первых, заблуждение думать, что им ничего не угрожает. В Акорде сидят достаточно опытные политики, которые понимают – есть комплекс угроз, который несет с собой транзит. Без всякого сомнения, попытка выстроить систему внутренних гарантий сейчас, пока не поздно, в лице тех же болашаковцев – это тоже нормально. Ведь если не будет внутреннего гаранта позитивного прохождения транзита, это просто свидетельствует о том, что мы, как нация, не готовы к таким вызовам, мы не состоялись, а лишь целиком зависимы от внешних сил и интересов. Серьезный вызов для общества – это то, насколько фундаментально сложится баланс описываемых нами лагерей: реформаторов и консерваторов. Простое вбрасывание в толпу красивых научных терминов бессмысленно.

Самое интересное, что в период напряженных потрясений люди чаще всеговедут себя совершенно не так, как они ведут себя в период стабильности.История любых потрясений – таких, как развал Союза, ГКЧП, цветные революции и проч. говорит о том, что возникает какой-то психологический климат, когда очень тяжело людям сохранить свой поведенческий стержень исистему убеждений. Поэтому повторимся – в будущем будет удивительно видеть среди консерваторов тех, кто вчера был убежденным реформатором, или наоборот. Люди будут раскрываться в новых ипостасях.

Предстоит настолько кардинальная волна изменений, что предугадать в ней все невозможно. А общество наше настолько неорганизованно, прежде всего потому, что авторитаризм, тоталитарный образ мышления и образ жизни настолько прибили любые ростки соревновательности и здоровой конкуренции к земле, что привело и к разрушению собственного политического лагеря тех, кто держит в руках власть и богатства страны.

— Давайте поговорим о противоположных силах…

— Сегодня все видят, что лагерь (широкие слои общественности реформаторского склада, в том числе оппозиция. – Ред.) тех, кто, по идее, должен представлять и защищать интересы общества, выглядит как никогда удручающе. Кто-то ушел и поменял свое отношение к политике, кто-то упрямо стоит на позициях десятилетней актуальности, кто-то простопребывает в тупике. Иными словами, если мы говорили о слабости консервативных сил, то слабость реформистских сил еще более очевидна. И это несмотря на то, что чуть ли не каждое оппозиционное течение нарисовало себе модель «общества без Назарбаева» и провозгласило свои программные приоритеты. В то же время нет главного – нет объединения сил, которые способны были сформировать реформаторское видение на базе интересов именно общества. Поэтому реформаторский лагерь больше всего рискует действовать неорганизованно, пропустив мимо себя в жизнь целую волну стихийных событий.

Во многом проблема заключается в том, что политика сегодня ведется в ярко выраженном эмоциональном ключе. Причем представителями всех направлений и течений, даже из Акорды. Все происходит на эмоциях, все перегреты, масса конфликтов, столкновений друг с другом, взаимное обливание грязью в социальных сетях, обвинение кого-то в предательстве, навешивание ярлыков, и главное – отсутствие какого-либо видения рационального понимания политики. А эмоциональная политика – это и есть то, что ведет прямо к социальным потрясениям, массовым выступлениям, бунтам и погромам. Следовательно, если нам сегодня удастся вырвать политику из чрезмерной эмоциональности и перевести в рациональное русло, то мы сможем сформировать хотя бы один из факторов эффективного перехода через транзит. Иначе все политические процессы пойдут в чужих интересах и под чужую дудку. Все внешние силы захотят воспользоваться нашей эмоциональной расхлябанностью. Даже союзники скажут: «Лучше пусть уних будет эмоциональная нестабильность, чтобы легче управлять ими». Об этом мы знаем не понаслышке, у соседей были такие события, когда вроде бы и союзные государства, но ведут себя в тяжелые времена отнюдь не по-партнерски. А нам хорошо известно, каким лакомым куском является Казахстан в современной геополитике.

— Вы говорите о консерваторах, реформаторах, левом и правом спектре, но основная часть народа не знает об этом, она отключена от идеологических и политических споров. И не получится ли так, что завтрашний день окажется за теми, кто подвержен эмоциональным порывам?

— Абсолютно верное замечание. В своих программах и статьях я всегда говорю о совокупной исторической ответственности политического класса перед нацией. Широкие круги не знают и не должны знать всех этих политических нюансов. Народ живет, зарабатывая на хлеб, растит детей, строит дома, делегируя политическому классу право определять исторические судьбы нации. Но мы знаем и другое – да, граждане не обязаны быть ежедневно погруженными в политические нюансы, но процессы, которые возникнут завтра, заставят их в это дело погрузиться, и сделать это довольно жестко и непредсказуемо. Людям это может очень дорогого стоить. Они будут совершать ошибки, будут дезориентированы, попадать в застенки, терять что-то жизненно важное для себя, станут, в конце концов, пушечным мясом в чьей-то жестокой игре. Это произойдет, если в совокупном политическом классе не найдется нормальных лидеров, которые выведут их из эмоций в рациональное русло. Это касается всех лагерей политического класса, ведь это, собственно, их основная деятельность и историческая ответственность, главная функция перед нацией – сохранить ее безопасность и направить на правильный путь развития.

— Как Вы считаете, можно ли говорить, что все-таки Януковичу, как политическому лидеру Украины приходит конец и что отсутствие диалога с народом привело к полному политическому хаосу, из которого уже трудно будет выбраться? Есть ли в этом урок для казахстанских властей. Вообще, о чем могут свидетельствовать для постсоветских стран события в Украине, можно ли говорить, что начинается новая эпоха, когда слишком долго испытывать народное терпение не удастся и постсоветские общества меняются, и для них либеральный и демократический дискурс начинает приобретать существенное значение?

— Давайте будем исходить из двух наиболее важных базовых факторов, которые играют сегодня ключевую роль в Украине. Первый из них – это то, что народ Украины проходит этап ни много ни мало цивилизационного выбора собственного пути развития. Безусловно, этот выбор влияет и на то, какие геополитические ориентиры страна сохранит, а какие решит оставить позади. Второе – это то, что этот выбор осуществляется не в тиши кабинетов, а, к сожалению, в продолжающемся уже почти 8 лет революционном процессе.

Этот революционный процесс продолжается со времен первого Майдана, в результате которого к власти пришел Виктор Ющенко. Напомним, что после массовых народных выступлений, тогда, в 2005-м году, как раз Янукович и был отстранен от власти, потерпев поражение, довольно позорное в той ситуации. Позорное, потому что он не смог удержать формальную победу на выборах, но главное – то, что проиграл как противник национального самосознания и фактический агент Кремля.

Этот «пораженческий синдром», даже несмотря на то, что Януковичу удалось впоследствии выиграть выборы у того же Ющенко, продолжает играть свою роль и сегодня. Как мы можем убедиться, Евромайдан является лишь продолжением одного и того же процесса под названием «Украинская революция», сутью которой является тот самый цивилизационный выбор, о котором я говорил выше. И пока он не будет сделан достаточно внятно – революционный процесс не будет завершен.

«Пораженческий синдром» Януковича привел к тому, что его правительство оказалось, к огромному сожалению, неспособным решительно и последовательно решить главный вопрос – предотвращения ментального, а возможно, и фактического раскола страны на части. В этом смысле нахождение Януковича у власти может стать настоящей трагедией украинского народа, ведь не дремлют и мировые центры силы, которые запускают свои разрушающие механизмы влияния в украинское общество. Их принцип действия однозначен – чем более дестабилизирована ситуация в стране, тем она более управляема извне. И Россия и Запад ведут абсолютно одинаковую беспринципную геополитическую войну за Украину. И в этих условиях во главе этой замечательной страны оказался откровенный «пораженец», неспособный осуществить выбор, прежде всего сам, внутри себя. Кровь на Майдане, на Грушевского – это прямое следствие метаний Януковича.

Что касается урока для казахстанских властей. Урок первый – это то, что цивилизационный выбор стоит перед всеми пост советскими странами, и каждая пройдет его по-своему. Некоторые уже в процессе, некоторым это еще предстоит. Причем конфликты однозначно пройдут по линии того, кто будет являться для страны ценностным геополитическим ориентиром. По сути многовекторная политика большинства пост советских стран – это лишь этап своеобразного накопления условий для осуществления выбора. Вряд ли такое разнонаправленное состояние удастся сохранить в эпоху глобального кризиса. Выбор должен быть сделан и он будет осуществлен именно на уровне ценностей, а не на уровне страха, шантажа или даже сомнительной экономической целесообразности.

Чего хочет Украина сегодня? На первый взгляд всё выглядит так, будто одна часть ее видит свое будущее в Европейском Союзе, другая – в союзе с Россией, скажем в союзе Таможенном. Однако, это самое вульгарное представление сути конфликта. Происходящий конфликт носит именно цивилизационный характер, в котором, с одной стороны европейские ценности, с другой – союз трёх авторитарных государств откровенно олигархического и клептократического характера. И пусть Евросоюз сотрясается от катаклизмов, который привел за собой глобальный кризис да и собственный кризис развития тоже, но – на ЕС происходит апробация общечеловеческих интеграционных принципов, а это сверхтяжелая историческая задача. Так или иначе, проект Евросоюза – это самый мощный, амбициозный и глубочайший по ценностному содержанию геополитический проект человечества на сегодняшний день.

Что хотят оставить украинцы позади? Весь этот кошмар пост советского разгула дикого и беспринципного обогащения одних и растаптывания человеческого достоинства других. Я уверен, что если поменять ситуацию с точностью до наоборот – предпочтения всех украинцев повернулись бы на Восток. Да что выдумывать – такое уже произошло в прошлом веке, когда России удалось сформулировать новые ценности для всего мира, и эти ценности на тот период оказались сильнее, мощнее и убедительнее западных, занятых на тот момент выращиванием Франко, Муссолини и Гитлера. Поэтому вопрос не стоит, кто геополитический ориентир, а какой он в смысле своего качественного смыслового содержания.

Я считаю, что, во-первых, выбор в Украине уже сделан в пользу Европы. И в условиях, когда правительство Януковича не может само сделать выбор, кровью, увы, заплатят все – и не только активисты Евромайдана, но и отмобилизованные по чьей-то глупости ретрограды, которыми манипулируют с помощью фантомных болей советских социалистических ценностей.

Во-вторых, урок всем другим странам в том, что революция, как правило,  нигде не может пройти «чистенько и аккуратненько», скорее это было бы уникальное исключение. Поэтому слова «провокатор», «спровоцировали» — не являются неким из ряда вон выходящим явлением – это обычные тактические приемы ведения революционной войны, применяемые со всех сторон. И граница между «участником интифады», убежденно швыряющим камни, и между провокатором, дразнящим полицию – мизерная.

Хочу еще раз подчеркнуть, что самое главное в сегодняшней ситуации в Украине – это неспособность правительства Януковича ответить на главный вызов – сохранение целостности страны. Янукович сам стал управляемым извне саморазрушающим инструментом, сверх того напуганным собственным «пораженчеством». Все это – результат отсутствия внутренней цельности принципов и ценностного стержня. Поэтому искренне желаю украинцам, чтобы пучина событий подняла на поверхность нового настоящего национального лидера, способного сплотить народ, сохранить страну и довести свой выбор до логического конца, предписанного Богом и историей.

Взбурлившая Украина и события вокруг нее стали неким оселком, на котором, судя по всему, будет проверяться на прочность категория “суверенитет” применительно к бывшим союзным республикам, входившим в состав единой империи. О том, как следует оценивать влияние украинских событий и сопутствующих им процессов на казахстанскую действительность, мы беседуем с востоковедом и писателем Дастаном Кадыржановым.

Раскол налицо

— Сегодня едва ли найдется человек, безучастно взирающий на украинские события. Поэтому мой первый вопрос продиктован сугубо личными ощущениями. Весь этот период наблюдаю вокруг ожесточенные дискуссии по поводу происходящего в Украине и официальной линии Кремля. И вижу коренное несовпадение позиций: одни категорически против вмешательства России, другие горячо поддерживают ее действия. Вопрос: такой раскол может быть спроецирован на все наше общество? И если да, то чем это может обернуться в обозримой перспективе?

— Я бы не стал применять такое мягкое слово, как “несовпадение”. Думаю, что многие согласятся со мной – речь идет о сильном и крайне эмоциональном расколе общества. Мы видим, что в той же России элита буквально раскололась надвое, и от этого разлома веет жесткой бескомпромиссностью. Вне всякого сомнения, это в полной мере отразилось и на нас. И тому очень много причин разного характера – от сложной политической аргументации до эмоциональной поддержки той или другой стороны. Одни апеллируют к международным договорам, другие – к национально-фашистской риторике, третьи – к “исконно историческим ценностям”, четвертые просто хотят “чтобы не было войны” и так далее.

В общем, совсем равнодушных, я думаю, нет. Пока мы видим жесткое и бескомпромиссное столкновение взглядов, причем градус этого противостояния настолько зашкаливает, что я с трудом могу припомнить что-то подобное в ближайшем прошлом. Объяснить это можно только одним – высоким уровнем идентификации событий в Украине с тем, что может ожидать Казахстан, а значит, коснется всех его граждан без исключения.

Другим очень важным моментом я считаю то, что Казахстан, не будучи непосредственным участником конфликта, тем не менее оказался мгновенно вовлеченным в него, причем не только ментально. Причиной этому является целый ряд факторов – от крушения “будапештского зонтика безопасности” до того, что русская и украинская диаспоры являются в нашей стране одними из самых крупных. Объемы реальной вовлеченности Казахстана в “крымский аншлюс” нам еще предстоит понять и оценить. Вопросов очень много, и их пока больше, чем ответов.

Например, в последние годы наблюдалась неуклонная переориентация такой организации, как ОДКБ, на военно-полицейские функции по борьбе с “нежелательными” политическими сценариями, в том числе связанными со сменой власти на территории стран бывшего СССР. И меня не может не волновать вопрос: а нет ли среди “вежливых зеленых человечков” в Крыму наших военных? Это вполне бы соответствовало букве партнерства Казахстана и России в рамках данной организации. Но как это соответствует взглядам граждан нашей страны?

Санкции, которые с большой долей вероятности будут применены к России, почти мгновенно ударят и по нам. И не только потому, что мы находимся в пространстве Таможенного союза. У нас сходные по своей структуре экономики, зависимые от экспорта сырья, от олигархического капитала, накапливаемого и хранимого за рубежом, и еще много чего. Говоря в целом, мы хотели интеграции с Россией – так вот, у нее есть и другая сторона, совсем далекая от понятия чисто экономического прагматизма.

При этом Кремль, вполне осознавая, на что идет, наверняка провел целый ряд подготовительных мероприятий. Например, вероятнее всего, вывез из депозитария ФРС США облигаций казначейства на сумму свыше 104 млрд. долларов. Были ли предупреждены о таком шаге союзники? Вряд ли. Причем я уверен, что нас (союзников) ожидает в этом смысле еще немало сюрпризов.

Далее. Поскольку мы присутствуем при попытке вооруженного передела зон геополитического влияния, то должны понимать, что этот сценарий буквально завтра придет и к нам. И это уже не гипотетическая угроза, а вполне реальная, потому что не только отдельных граждан поставили перед необходимостью “выбирать берег”. Сейчас и страну могут поставить перед таким же бескомпромиссным выбором.

Многовекторность, которая была вполне удачной экономической стратегией, может стать залогом того, что с нас потребуют четко обозначить свою позицию по отношению ко всем “векторам”. Выбор, скажем так, ошеломляюще трудный. Такая ситуация называется “игрой с нулевой суммой” – чем больше определенность с одним геополитическим направлением, тем большим предательством это покажется представителям другого вектора.

Утеря иллюзий на фоне информационной импотенции

— Общественная реакция на украинские события остро высветила проблему информационной безопасности нашего государства. Ведь более чем очевидно, что ощутимая часть общественного мнения у нас формировалась под влиянием российских СМИ, подача которых, мягко говоря, было несколько однобокой. Что вы думаете по этому поводу?

— Давайте признаем очевидное: государственные и околоофициальные информационные институты в стране – абсолютно бесполезный ресурс, хотя на него тратятся огромные суммы. Даже власти он полезен лишь с точки зрения оболванивания людей в спокойное, будем так говорить, “мирное” время. А в периоды внутренних потрясений или резких геополитических изменений цена им – абсолютный грош. В возникшей крайне сложной геополитической ситуации информационно-идеологические, впрочем, как и все партийно-политические институты власти в стране, моментально “упали на спину” и мгновенно утеряли информационное пространство страны, продемонстрировав неспособность формировать взгляды своего же общества и народа. Они не могут защищать и продвигать ничьи интересы – ни власти, ни народа. Они интересны только в мелкой внутренней межэлитной возне. Зачем тогда они вообще нужны такие? Просто чтобы кто-то развлекался за государственный счет или на деньги олигархов (что в принципе одно и то же)?

Сегодня самосознание населения полностью формируется из внешних источников – западных и российских. Единственным живым полем, пытающимся сформировать нечто подобное казахстанскому самосознанию, является узкая, едва выживающая группа так называемых “свободных” СМИ плюс социальные сети. Признаюсь, я там ни разу не видел ни одной ссылки на “Хабар” или “Казправду”. Разве что только для того, чтобы посмеяться или выразить сарказм.

— Какие уроки (внутреннего характера и в плане внешних угроз) необходимо извлечь Казахстану из предварительного опыта украинских и околоукраинских событий?

— В числе главных уроков я бы назвал то, что международные договора и организации неспособны обеспечить или гарантировать нам безопасность суверенного развития. В сочетании с отсутствием положительного политического консенсуса внутри страны ситуация с национальной безопасностью выглядит катастрофично.

Основной пакет угроз для Казахстана формирует то обстоятельство, что наша внешняя политика не является прямым продолжением внутренних стратегических национальных интересов, а абсолютно оторвана от них. Ведь помимо “урока Крыма”, существует еще и “урок Януковича” – и он более фундаментальный. Фактически он гласит: если в стране легитимность существующей власти крайне низка, то завтра это приведет к тому, что она неизбежно призовет в страну чужие войска.

“Урок Януковича” выводит на первый план основной вопрос безопасного развития казахстанского общества: тот тип Общественного договора, который существовал у нас более двадцати лет независимости, должен быть кардинально пересмотрен по целому ряду причин. Одна из них – это то, что народ как политический субъект не должен быть полностью отстранен от влияния на внешнюю политику. Евромайдан четко продемонстрировал – народ в состоянии забрать ее в свои руки. Насколько такой сценарий является оптимальным для нации?

Почему аннексия Крыма пока состоялась? Потому что иностранные державы крайне эффективно использовали недовольство народа тем типом общественного договора, который существовал в Украине. Это и этнический фактор, и особенности осуществляемой внутренней политики, и, безусловно, экономический аспект. Крымчане вдруг решили, что тип социальных отношений, существующий в России, им более по душе. А автоматы им в этом серьезно помогли – тем, что предъявили наглядный аргумент. Но “зеленые мундиры” не были бы столь успешны, не будь в стране общеполитического недовольства курсом Киева.

В принципе, уроки украинских событий – это тема для основательного политического доклада или исследования. В рамках одного интервью ее просто невозможно осветить, мы можем лишь коснуться наиболее важных аспектов.

Фобии и Рубикон деморализации

— Очевидно, что часть нашего общества испытывает антироссийские настроения. Не менее ощутимо проявляется время от времени и антикитайский синдром. Но ведь обе эти страны – наши ближайшие соседи, с которыми мы должны сотрудничать. Мы когда-нибудь сможем преодолеть стереотипы, комплексы и базирующиеся на них страхи по отношению к своим большим соседям? Или это вполне закономерные процессы?

— Конечно, все большие страны-соседи с удовольствием формируют эти страхи в нашем самосознании. Через страх нами гораздо легче управлять. Но совершенно необязательно самим взращивать этот страх внутри себя. Его можно вполне прагматично заменить на понимание объективных угроз и на умение их предотвращать. И не более того.

Угрозы существуют, но если они вдруг начнут реализовываться, то именно страх сыграет самую катастрофическую роль. Все должно быть с точностью до наоборот – нация должна уметь воспитывать в себе готовность действовать без страха и “заламывания рук” именно в периоды проявления и реализации главных угроз. В мире существует немало примеров, когда небольшие страны и народы могут эффективно противостоять любым угрозам, даже прямому военному вторжению больших и сильных соседей.

Поэтому вместо того, чтобы думать о страхах, лучше сосредоточиться на воспитании “уверенности в себе”, но такой, чтобы она была общенациональной, а не только присущей узкой группе граждан. Тогда эта уверенность из нюанса самосознания способна превратиться в реальный геополитический аргумент.

— Поговорим о наших внутренних проблемах. Как вы оцениваете морально-психологическое состояние нашего общества? У вас нет ощущения, что мы приближаемся к некой критической черте, за которой процессы нравственного разложения уже невозможно будет повернуть вспять?

— Есть очень простая закономерность, и она отчетливо проявилась в эти дни. Если народ не находит правду у себя в стране, то он либо идет на майдан, либо вместе с землей уходит в другую страну. И это касается не только Украины. Вы правильно выразились – “критическая черта”. Но мы не приближаемся к ней, мы на ней стоим. Внешнеполитическая ситуация оказалась лучшим экзаменатором и поставила вопросы так, что на них уже нельзя отвечать враньем или бестолковой пропагандой.

Что знают наши люди? Прежде всего то, что при нашем соотношении населения и экономического потенциала казахстанский тип общественного договора еще более несправедлив, нежели в Украине. А наша политическая система лишь стоит на охране этого дисбаланса, нивелировав любую свободу, да даже простое разнообразие мыслей. Чтобы увидеть это, не надо иметь академическое образование – все лежит на поверхности. Проблематика нашего типа общественных отношений вышла далеко за рамки простой справедливости в распределении социальных благ. Она вопиет о крайне унизительном положении, в котором оказались элементарное человеческое достоинство и здравый смысл граждан. И о том, что власть уже вообще вышвырнула глагол “договариваться” за ненадобностью, заменив его понятиями “раздавить и растоптать, игнорировать”, да еще и “выставить дураком”.

Любите Родину…

— Может, проблема заключается в том, что на протяжении почти четверти века суверенной истории мы игнорировали такую категорию, как “идеология”? Возможно ли построить успешное общество без консолидирующей идеологии? И если она нам нужна, то на какие базовые постулаты она должна опираться?

— Единственно приемлемая идеология для меня – это свобода выбора идеологии. Любая “консолидирующая”, в особенности “сверху”, идеология – это тоталитаризм. И других трактовок нет и быть не может, а потому не стоит заниматься откровенным иезуитством. Можно лишь добавить, что к “единой консолидирующей идеологии” взывают те, кто сам не способен осуществить внутренний или духовный выбор. Такой человек хочет, чтобы ему преподнесли в подарок некое системное решение, которое позволит ему пассивно согласиться и дальше жить как ни в чем не бывало, в “лжегармонии” с самим собой и с обществом. Это и есть то, что я называю внутренним фашизмом, – готовность человека или целого народа принять тоталитаризм в том или ином виде.

Что же может консолидировать общество? Одна простая и в то же время очень сложная категория – любовь к Родине. Даже без объяснения причин, просто на уровне базового основного инстинкта. Я не особо люблю слово “патриотизм” – из-за того, что его слишком часто используют в пропагандистских махинациях. Если любовь к Родине искренна, но лежит в основе разных (либеральных или социалистических, научных или религиозных) воззрений, то это замечательное и позитивное сочетание того, что способно двигать нацию вперед, к просвещенному будущему.

А если кроме любви к Родине есть еще и высокая конкуренция идей, то это уже львиная доля запаса прочности общенационального консенсуса. Пусть даже речь идет о конкуренции воззрений, прямо противоположных друг другу и, возможно даже, враждебных. Умение достигать консенсуса – вот что является показателем уровня цивилизационного развития и политической культуры нации. А отнюдь не твердолобая успешность одних в навязывании своей картины мира другим.

Вот вам и прямая связь между умением сбалансированно вести внутреннюю и внешнюю политику. Нет консенсуса в стране – вы и во внешней политике идете прямехонько к войне.

При этом не надо забывать, что патриотизм – не единственное средство для выживания и успеха наций. Просвещенное общество и гражданина с высокой нравственностью невозможно “развести” на низменных чувствах, как это всегда будут пытаться делать враги Отечества. Внешние силы всегда используют именно “темные стороны” личности – это надо понимать всем. Но и Отечество не должно управлять нацией через эксплуатацию “низменных” инстинктов – нужно апеллировать именно к высоким ценностям и светлой стороне человеческой личности.

Рубить якоря и ставить паруса

— Как политический аналитик вы согласны с утверждением, что политическая система общества деградирует на глазах? Не в этом ли корень большинства проблем в экономике, в идеологии, во взаимоотношениях государства и общества, власти и личности?

— Это уже более чем очевидно, и все уже устали об этом говорить, посылать сигналы “вверх, вниз и в разные стороны”. Нашу ситуацию отлично иллюстрируют слова Конфуция: “У вас есть паруса, а вы почему-то вцепились в якорь”. Они означают, что сегодняшняя власть за 20 с лишним лет не просто морально устарела или даже обветшала – она утеряла еще и признаки целесообразности для самой себя. Тем не менее, элита продолжает цепляться за некие старые “опорные зоны” общественных отношений, не желая замечать, что делать это абсолютно бессмысленно. А материальное ограбление собственного народа неспособно сформировать полноценную доктрину, потому что это просто нравственный порок, грех, и не более того.

При этом потенциал административно-полицейско-олигархической армады ничтожен для того, чтобы “поднять новые паруса”. Прежде всего потому, что в административной силе сейчас в основном те, кого система, собственно, и вытолкнула наверх. Во многом нация находится в заложниках у этой устарелой и реакционной системы “якорей”, поэтому ожидать от нее ярких патриотических выходов не следует. Как говорил Лев Толстой, “у лакея свое понятие о величии”.

А эти выходы стоило бы осуществить. Сегодня как никогда востребована совершенно новая конфигурация Общественного договора, которая смогла бы объединить нацию ради противостояния тем вызовам, которые не видит лишь глупец. Причем придумать такую конфигурацию возможно, но возможно ли осуществить, и кто в состоянии это сделать?

Это фактически революционный пересмотр большинства основ старых общественных отношений. Президент либо определил себе роль главного стража “якорей”, либо не может пробиться к реальной национальной (не путать с административной) поддержке. В своем общении он предпочитает не выходить за рамки административно-экономической вертикали. А это самая зыбкая опора из всех возможных, потому что она сформирована на крайне эгоистических принципах и ценностях. И уже не имеет значения – не может или не хочет. Главное – по какой-то причине не делает.

Тем не менее, от этого основной запрос истории для нашей нации не меняется. Тот, кто выполнит эту триединую задачу – “разработать-убедить общество-реализовать” новую национальную платформу Общественного договора, тот и будет реально управлять страной в ближайшие, а, может, даже долгие годы. А судьба тех, кто этого не сделает, будет печальна – и в политическом, и в материальном плане. В этом не следует сомневаться, мы – восточное общество, которое ошибок не прощает. Как не прощает и современный мир.

Причем нужно решительно отказаться от всяких имиджево-популистских идей вроде переименования страны, футурологической “Стратегии 2050″ или G-global. Хватит питаться симулякрами и обманывать самих себя. Надо решительно переходить к формированию совершенно новых по качеству институтов политики и новых доктрин, которые бы они исполняли. Не сможем сделать – эти задачи за нас сформулируют “вежливые зеленые человечки” и принесут нам свои ценности. И тогда нация просто не состоится. Ни под каким названием.

— Как Вы считаете, каковы причины кризиса на Украине, начавшегося осенью 2013 года?

— Трудно выделить одну главную причину – скорее это комплекс проблем,  который характерен для подавляющего большинства постсоветских стран. Эти проблемы можно поделить на две группы: внешнего и внутреннего характера.

Внутреннего. К ним можно отнести олигархизацию экономики Украины, высокий уровень коррумпированности режима Януковича, рост социальной дифференциации в украинском обществе, общий комплекс социальных и политических проблем, «болезни роста» национального самосознания, приводящие к целому ряду сложных проблем нациестроительства. В цивилизационном плане это то, что можно назвать «несправедливым государством» с точки зрения естественного права.

Внешнего. Это, прежде всего, геополитическое расположение Украины на своеобразной «границе миров» – европейского и постсоветского политических пространств.  Причём, геополитическое положение страны не представляет собой вновь возникшую ситуацию. Скорее это последствие всей истории Украины и взаимоотношение Восточноевропейского и Российского миров. Такая ситуация всегда приводила к скрытым и открытым конфликтам.

Очень важна взаимосвязь обоих факторов. Результатом этой взаимосвязи стало то, что в стране, по сути, возникли две  «партии», представляющие собой два политических комплекса мировоззрений – пророссийская и проевропейская.  Причем не проамериканская, что важно, а именно проевропейская.

Российская «партия» базировалась на том, что «транзитно-энергетическая» буржуазия носит откровенно компрадорский, клептократический характер. Более того, основные рычаги власти были в ее руках. К транзитно-энергетической буржуазии тесно примыкает военно-промышленная буржуазия. Но она это делала в силу прагматических причин, основанных на привязанности украинского ВПК к российскому.

Кризис «транзитно-энергетической» олигархии связан с тем, что по разные стороны границы, чисто по вопросам цен на газ, два геополитических соседа стояли на прямо противоположных интересах. Одни заинтересованы в низкой цене покупок, другие в высокой цене продаж. При этом, в центре оказались еще и неуёмные аппетиты украинских хозяев «транзита», которые хотели на этой ситуации как следует поживиться.

Критической точкой стало то, что режим Януковича увлекся играми вокруг балансирования на гранях национальных и компрадорских интересов.  Он недооценил степени зависимости украинской  олигархии от Москвы. В то же время Кремль предъявил ему требования не столько в прагматическом, то есть чисто экономическом ключе, сколько уже в имперском, геополитическом  русле, выставив ему фактический ультиматум по «замораживанию» вектора заигрывания с Европой.

В этой ситуации возник Евромайдан. Его можно разбить на две части. Первая – это то, что практически все политические движения страны и простые граждане собрались на Майдане из-за социального протеста и во имя борьбы с несправедливостью и алчностью компрадорской олигархии. Причём этот протест был абсолютно разношёрстным.

Вторая часть появилась после силового разгона площади силами украинских спецслужб. В этот момент Майдан полностью перешёл на ценностный, цивилизационный уровень. В ценностной оценке олигархия и силовой беспредел стали ассоциироваться с постсоветским наследием и с российским вектором (поскольку Янукович являлся его олицетворением). Поэтому Майдан фактически объединился на проевропейской ценностной платформе.

Бегство Януковича фактически обозначило полное поражение «российской партии» в стране, поэтому со стороны Кремля в дальнейшем возникла резкая военная и геополитическая активность по попыткам восстановления влияния не только на Украину, но и на регион в целом.

— Какие пути решения Украинского кризиса Вы видите?

— Если смотреть на вопрос узко, то финальной точкой решения кризиса может быть только полное восстановление территориальной целостности Украины, включая Крым. Само собой это должно предваряться прекращением любых военных действий на её территории.

Но весь вопрос в том, что узкого видения сегодня уже быть не может. Кризис перестал быть собственно украинским. Теперь это вопрос глобального характера, поскольку он затронул все вопросы международной безопасности — от крушения международного права до возможности ядерного конфликта.

Поэтому нельзя рассматривать «украинский кризис» в отдельности – такого по факту уже не существует. Существует усиливающее глобальное противостояние международных центров силы по формированию нового геополитического баланса. От того, каким он будет в итоге, и когда вообще этот итог можно будет подводить — будет зависеть и то, как будет выглядеть территориальная целостность Украины. И что самое  важное – не только Украины.

— Считаете ли вы легитимным присоединение Крымского полуострова к Российской Федерации? Если да, то почему? Если нет, то почему?

— Безусловно, присоединение Крыма не является легитимным ни с одной точки зрения, как истории, так и международного права.

Во-первых, сегодня уже официально, на уровне Кремля и президента России признано, что имела место военная аннексия части территории другой страны с использованием вооруженных сил России. А отношение международного права к аннексии весьма точно выражено в резолюции XXIX (3314) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года.  Причем этот вид военной агрессии неизбежно должен повлечь за собой международную ответственность.

Для реализации подобной ответственности существуют международные судебные органы – суды и трибуналы.

Любая апелляция к некой «исторической справедливости» является внеправовой, а идеологической деятельностью, поэтому она не может носить четких определений, а скорее оперирует эмоциями , размытыми ценностями и подменой понятий.

Но даже если обратиться к истории правового статуса Крыма, хотя бы на глубину ХХ века, то и здесь есть определенная чёткость подходов. Речь идёт о правопреемстве государств, в данном случае речь идёт о Российской империи, Российской республике (Керенского), РСФСР, СССР и современной Российской федерации.

Всё дело в том, что правопреемство СССР от Российской империи не является «чётко выраженным» с правовой точки зрения. Об этом есть «Справка МВД РФ по проблеме континуитета», которая представляет собой ответ депутату Государственной Думы  А.Н. Савельеву. Несмотря на то, что документ резюмирует правопреемство СССР от РИ, там поднята вся проблематика вопроса, которая весьма ясно указывает — прямого ответа на наличие правопреемства СССР от РИ нет. Отсутствие ясности в этом вопросе можно уяснить также из Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров от 1978 года.

В то же время правопреемство сегодняшней РФ от СССР достаточно чётко определено. Что это означает?

То, что правовая сила «Манифеста о принятии Крымского полуострова, острова Тамана и всея Кубанской стороны под державу Российскую», подписанного Екатериной II, гораздо слабее закона РСФСР о переходе Крыма в состав Украинской ССР, принятого Верховным Советом РСФСР в 1954 году.

Идеологически СССР активно отрицал свое правопреемство и, самое главное, историческую преемственность от царской России. Это, в сущности, одна из базовых идеологем большевиков. Однако такое отрицание влечёт за собой довольно чёткие последствия в международном праве. Отказ большевиков платить «царские долги», основанный именно на отказе правопреемства нового Советского государства от Российской империи, повлёк за собой утерю прав на наследование результатов международных договоров, в частности таких как Кючюк-Кайнарджийский договор о Крыме между РИ и Османской империей.

Немаловажными деталями являются следующие:

1. Крым принадлежит СССР с РСФСР не в силу наследования царским договорам и манифестам, а по праву завоевания  в 1920-м году. Причем этнические малороссы (украинцы) составляли весьма существенную долю в тех войсках, которые участвовали в Перекопско-Чонгарской операции. Более того, самые важные вехи этой операции — штурм Сиваша и разгром кавалерийского корпуса генерала Барбовича — были осуществлены силами армии Махно.

2. Передача Крыма Украине была тесно связана с резким изменением этнического состава крымчан из-за депортации крымских татар. Эта депортация фактически сводит на ноль любые результаты волеизъявления «новых» жителей Крыма, поскольку оно стало возможным только благодаря военному преступлению сталинского режима.

3. Аннексией Крыма РФ нарушила свои обязательства по двустороннему Договору о дружбе и партнерстве 1997 года, в которых стороны отказываются от взаимных территориальных претензий. Такие договора типичны для постсоветского пространства. К примеру, такой же договор существует у РФ и с Казахстаном. Нарушение РФ своих обязательств фактически разрушило правовую основу союзнических отношений на территории бывшего СССР,  дезавуировав ценность подобных договоров. Кремль практически односторонне разрушил само понятие «единый постсоветский мир».

— Поддерживаете ли вы право новообразованных непризнанных республик (ДНР и ЛНР) на самоопределение? Если да, то почему? Если нет, то почему?

— Безусловно не поддерживаю, потому что здесь мы имеем дело с классическим сепаратизмом, поддерживаемым извне. Никакие другие характеристики к этим образованиям не применимы.

— Поддерживаете ли Вы политику Республики Казахстан, проводимую в отношении Украинского кризиса? Если да, то почему? Если нет, то почему?

— Нельзя говорить об однозначности поддержки или отрицания, потому что, повторюсь, не существует украинского кризиса, существует глобальный кризис систем безопасности, ценностный геополитический разлом.

Та политика, которую проводят власти в отношении кризиса, свидетельствует о многом с точки зрения нашего внутреннего понимания. Прежде всего ситуация обнажила все те проблемы, которые у нас сходны с Украиной. Затем обнажила всю сущность нашего государственного строя на фоне всего геополитического расклада в мире.

В особенности обнажились проблемы нациестроительства в Казахстане, проблемы ментальных расколов, соотношения национальных и социальных вопросов, вопросы гражданских ценностей, справедливости, патриотизма и многое другое. Самое главное – происходит кристаллизация понятий «национальные интересы». Она происходит на виду у всех, и поэтому заметно, как Акорда проводит свое «балансирование» на грани внешних и внутренних интересов.

— Считаете ли вы возможным повторение украинского сценария на территории Республики Казахстан? Почему?

— В сегодняшней ситуации, когда разрушены все международные нормы безопасности, никакой сценарий нельзя признавать невозможным. Это угроза и вызов, с которой эксперты, а самое главное, политики должны работать теперь уже всегда.

Вероятность такого сценария высока, но говорить, что это может быть повторением «украинского сценария» нельзя. У нас несколько иной комплекс геополитической зависимости и политический строй тоже отличается от украинского.

Не стоит и сужать планку угрозы. Когда говорят «повторение украинского сценария», подразумевают вооруженную аннексию со стороны России. У нас внешнеполитические угрозы и вызовы более вариативны, настолько, насколько по меньшей мере разнообразны экономические интересы разных центров силы в нашей стране.

Главное – то, что нациестроительство значительно отстает от содержания геополитических угроз. Это говорит об отсутствии внутреннего ресурса сопротивления внешним угрозам. А это самый главный вызов.

— На фоне украинских событий сейчас наблюдается активизация, как вы говорили в своих статьях, «народников» (читай – национал-патриотов). Будет антиевразийский форум. Что ожидаете от этого форума, будете ли участвовать в этом мероприятии?

— Скорее всего, я буду участвовать, потому что для меня близка «антиевразийская» позиция. Трудно сказать, каков будет масштаб этого мероприятия. Учитывая то, что у гражданской инициативы ничего массового уже давно не получалось, у меня скепсис на этот счет – можно ли будет назвать это мероприятие форумом.  У нас люди за много лет по ряду разных причин не привыкли выражать гражданскую позицию. Так что скорее это будет нечто вроде расширенной версии круглого стола. Тем не менее, у нас в стране хорошие эксперты, поэтому, я думаю, что мероприятие обещает быть интересным.

На этом мероприятия может быть выработана консолидированная позиция разных политических течений по вопросу евразийской интеграции. Во всяком случае, антиевразийская идея должна быть структурирована в обществе на уровне комплексной теории и научно-практической аргументации. Прагматический подход должен обеспечить уход от чисто эмоционального восприятия вопроса и от его примитивного восприятия. Если организаторам удастся этого достичь, то это будет замечательно.

Что касается активизации «народников», то температура их  деятельности никогда и не снижалась  с тех пор как была создана ещё партия «Алаш» (председатель Советказы Акатаев). Народническое движение в дальнейшем только расширялось  за счет накопления различных общеполитических проблем в обществе Причем спектр проблематики плавно расширялся от проблем чисто этнического, культурологического, мировоззренческого плана в сторону общих социально-политических проблем. Этническая политика сегодня тесно пересекается с социальной несправедливостью, с протестом общеполитического характера.

— То есть вы активный противник Евразийского союза (ЕС)?

— Да, потому что ЕС – это однозначно потеря суверенитета и создание нового государства. Сама идея была предложена в свое время Назарбаевым но, если хорошенько вспомнить,  то она возникла  в условиях более чем 20-летней давности. Тогда рухнул СССР, а его экономика  была сформирована так, что один производственный процесс мог быть разбит на несколько частей, причем эти части находились в разных концах страны в разных республиках.

Возникновение суверенных государств, таким образом, неизбежно привело к экономическому спаду. Тогда в реинтеграции была определенная логика. В большей степени потому, что мы других путей-то и не знали.

Более чем за 20 лет Независимости экономика Казахстана стала жить самостоятельно, возникли собственные социальные отношения, свои политические традиции и даже новый казахстанский менталитет и др. Поэтому ценности начала 90-х и сегодняшнего дня невозможно поставить в один ряд. Это либо ретроградство, либо откровенная реакция.

Если говорить о ТС, то уже не раз публично озвучивалось – мы  потеряли на этом проекте несколько миллиардов долларов и продолжаем терять. А ведь за это фактически заплатил и платит каждый гражданин Казахстана, из своего кармана!

Кроме того стоит вопрос о равноценности интеграции. То есть когда нам говорят «интеграция», то подразумевается, что интеграция идет с Россией. Уже понятно, что объединение малого и большого субъекта никогда в пользу малого не произойдет – это аксиоматично, как законы природы. Конечно в современном глобальном мире никакое государство не может развиваться изолировано, другой вопрос — почему в качестве интеграции нам предлагаю только Россию? Что за одно плановое видение интеграционных процессов?

Тем более сегодня в вопросы целесообразности активно вмешивается ценностная платформа. Во-первых, уже понятно, что евразийский проект  фактически превратился в «союз трёх диктаторов», противопоставляющих себя мировым демократическим ценностям. Во вторых, неужели кому-то интересно участвовать в союзе со страной – прямым агрессором? Который и у нас при желании может найти, организовать и использовать «пятую колонну?»

— Вы упомянули «пятую колонну». Она существует у нас?

Пятой колонной традиционно считаются люди, которые действуют на территории одного государства в интересах другого. Причем действую организованно.

Ментально, люди, способные сформировать у нас «пятую колонну» существуют. Есть люди, ностальгирующие по СССР и тем  межэтническим отношениям, которые в нем существовали. А там, как мы помним, существовала целая иерархия «социалистических наций». Пролетарский интернационализм был на деле мифом, потому что при реальном интернационализме не существует «старших братьев», «республиканских наций», «народов наиболее пострадавших в  Великую Отечественную и так далее. Более того, все это было нанизано на иерархии классов, среди которых обреталась «прослойка» интеллигентов.

Есть также люди, которые категорически не признают право казахского языка на право самореализации в качестве реального государственного. Они считают, что только стремление к этой цели является признаком «ультранационализма» и прочих «фашизмов». За это уже спасибо пропаганде информационных каналов «братского союзника». Она способна быстро превратить народников в «национал-фашистов», «бандеровцев» или в какой-нибудь туркестанский легион.

В-третьих, мы реально не знаем – что превалирует сегодня в самосознании этнических русских – восприятие России, как «Большой Родины», а Казахстана как «Малой» или наоборот? Никто ведь у нас особо не удосуживается глубоко изучить эту проблему, чтобы знать, как поступать в тех или иных случаях. А случаи, как мы можем судить по аннексии Россией Крыма, бывают разные.

Усложняет ситуацию и то, что в основе самоощущения людей в Казахстане лежит общий социально-политический протест. А он, как мы видим, может получить и этническое направление развития.

Несомненным позитивом я считаю то, что я никогда не встречал казахстанца любой этнической принадлежности, который не был бы патриотом Казахстана. Причем не потому, что у нас жить богато и изобильно – просто любят  свой край и всё.

Итак, группы населения, способные сформировать в стране «пятую колонну» есть, но это лишь те, формированием и организацией которых занимались целенаправленно и предметно, причем извне, сто стороны. При всей вариативности возможной социальной платформы, я почему-то испытываю уверенность, что сами друг с другом мы договориться всегда сумеем. Именно жители Казахстана это демонстрировали не одну сотню лет. Вот ещё бы побольше реальной социально-политической справедливости, чтобы люди не испытывали систематического унижения перед всесильной административной и коррупционной системой – тогда вообще даже козни дьявола не страшны, не то что агрессора. Общество, в котором мало справедливости, всегда потенциально готово встречать  с цветами «вооруженных людей без опознавательных знаков». И зачастую не потому что они сволочи, а потому что в свои мундиры и символы они давно утеряли веру.

— Между тем, уже осталось немного времени до подписания договора о создании ЕАЭС. Будет ли он реализован?

— Я думаю, что он может быть подписан в том или ином виде, после торга, дебатов и попрошайничества. Но союз уже не состоялся. Его нет. Его нет ни в сердцах, ни в головах. Поэтому я считаю, что подписание союзных бумаг для Казахстана сегодня – это  национальное предательство.

Россия сделала все, чтобы её геополитические проекты были восприняты негативно. Россия в течение веков могла формировать глобальные ценности, но сегодня она не смогла сформировать такие, чтобы были милы казаху и украинцу одновременно. Да и многим русским и россиянам сегодняшние ценности Кремля тоже не по нутру. Что он может предложить им? Безопасность? Вот это уж точно вряд ли. Если Джумшуду  небезопасно на улицах Москвы, то и Ивану становится небезопасно на улицах других городов, и список этих городов только растет. О какой безопасности «российских соотечественников»  может идти речь?  Так что у каждой медали есть две стороны – где-то ты в состоянии нахамить, но будь готов, что есть и те, кто в состоянии поставить тебя на место.

Пока нынешний строй сформированный Назарбаевым существует, мы будем идти на подписание.. И никто не может помочь президенту.

— Уже делаются предположения, что после ухода Назарбаева Казахстан может выйти из ЕС. Разделяете ли вы мнение это?

— Идея ЕАЭС – это лишь сеть условностей, в которую поставлен президент Назарбаев. Поэтому эта сеть условностей с ним и уйдет. Может и не сразу, резко, но направления тренда будет не изменить. Не стоит переживать, что страна берет на себя обязательства. Сегодня в мире никакие договора и меморандумы не являются «железобетонными», это хорошо продемонстрировал Кремль по отношению к Будапештскому меморандуму.

— Это ведь меморандум, который никто не ратифицировал

— Меморандум – все же документ. Это обязательство. В политике иногда не обязательно опираться лишь на буквализм договоров и меморандумов. Чаще важны более реальные, ценностные вещи. К примеру, рукопожатие между двумя руководителями стран могут значить больше, чем куча разных ратификаций.

То есть повод всегда найдется, чтобы расторгнуть такие договора, которые не несут в себе фундаментальной ценностной нагрузки. Сегодня уже становится ясно, что некоторые ценностные платформы стали несовместимыми – к примеру, если мы останемся в ТС, то в ВТО нам дорога может быть заказана.

Подчеркну, что главное содержание евразийского союза сегодня (а это важно подчеркнуть, что именно сегодня)  – это российский сверхдержавный реваншизм. Если мы говорим об интегрировании Казахстана в международное пространство – ответьте, многие ли сегодня согласны с таким реваншизмом? Так что вместо «многовекторной» или там еще какой интеграции мы получим постсоветский изоляционизм. А он, если кому вдруг отшибло память, напрямую связан с «железными занавесами» и «холодной войной».

— И напоследок, какой будет постназарбаевский период, на ваш взгляд?

— Бесполезно его моделировать. Оппозиционные силы пытались уже это сделать, но это скорее символ того, что они не способны моделировать настоящее.

Тем не менее, какие-то черты будущего все-же спрогнозировать можно.

В своих статьях я уже не раз утверждал, что на сегодня наш политический строй не является просто авторитарным режимом Назарбаева. Это уже строй с четкими признаками тоталитаризма. И Назарбаев уже вынужден делить власть с тоталитарной составляющей.

Главное состоит в следующем: эти два типа государства отличаются своими перспективами. Из авторитаризма теоретически возможен плавный, без потрясений,  переход к демократии. А из тоталитаризма – нет. Либо неизбежным становится усиление тоталитарного режима, либо итогом ее становится революция.

На мой взгляд, нам грозит вариант с усилением тоталитаризма. Так что впереди – общество, где  возможен более массовый государственный террор,  единая и обязательная для всех идеология, окончательное крушение личной безопасности граждан, тотальный контроль над мыслями и действиями подданных, ручное управление всеми сферами экономики, диктатура неэффективной бюрократии, всеобщее ограничение права выезда за рубеж и прочие прелести этого строя. Это все нам хорошо знакомо. Это и есть реванш тех ценностей, за который ратуют три «советские республики».

Конечно, при отсутствии гражданского массового самосознания, ответственность за то, что произойдет с нами в будущем ложится на  платформы взаимодействия этих сознаний ложатся на совокупные политический класс Казахстана, со всеми народниками, нуротановцами, либералами, социалистами, руководителями нацкомпаний, госслужащими, экспертами , работниками СМИ и прочая.

Все несут ответственность за транзит власти, но при этом внутри политического класса нет и не может быть единства. Даже, а скорее в особенности внутри правящей элиты. Это и ценностные ориентиры – на Запад, Россию, Китай или мусульманский мир. Это и соотношение протестного мышления с лояльным. Ментально действующий режим искренне поддерживают лишь единицы тех, кто лично предан президенту или кому-то из высшего окружения. В остальном же государственный аппарат  и управленческие структуры нацкомпании пронизаны людьми-носителями протестного мышления. Мнимое единство сейчас держится либо на корыстной конъюнктуре, либо искусственно сплачивается с помощью политических «страшилок». А это и есть управление государством не через ценности, а через низменные интересы, что очень и очень быстро приводит к тоталитаризму, делает нас к нему ментально готовыми, и – хуже всего – почти согласными.

На прошлой неделе прошел так называемый Антиевразийский форум. Мы попросили основного докладчика форума, известного казахстанского политолога Дастана Кадыржанова изложить основные тезисы своего выступления. Как нам представляется, его рассуждения, затрагивающие важнейшие аспекты политического будущего Казахстана, содержат немало рациональных зерен.

Время цивилизационного выбора

— Договор об Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) готовился в одних геополитических реалиях, теперь же ситуация несколько иная. Как вы оцениваете влияние этих изменений на восприятие и дальнейшую судьбу договора об ЕАЭС?

— События последнего времени внесли огромные корректировки в то, что мы подразумеваем под геополитическим полем. Мир изменился практически кардинально. Аннексия Крыма со стороны России является тем «Чёрным лебедем», который всколыхнул рутину мировой политики.

Экспертами и политиками предпринимаются попытки провести хотя бы какой-то внятный анализ происходящего, который нужен для того, чтобы понять, куда двигаться дальше? Что поменять в подходах, а что оставить незыблемым?

Понятное дело, что в первую очередь тщательной политической санации должна быть подвергнуты идеи Таможенного союза, Евразийского экономического союза, Евразийского политического союза, вообще перспективы и контуры интеграции в целом. Говоря о санации я имею в виду не тех, кто изначально был против такого союза, а тех, кто старался придерживаться непредвзятой, назовём ее так, аналитической позиции, взвешивая все «за» и «против» процесса объединения трёх стран.

Сегодня обсуждение вопроса вступления Казахстана во всевозможные союзы должно быть, на мой взгляд, проведено на уровне высокого прагматизма и, если хотите, даже цинизма. Этого требует ситуация. Потому что произошло событие, казалось бы, давно исчезнувшее из политического лексикона – аннексия одной страны другой. Проще и понятнее говорить – завоевание, которое может повлечь за собой непредсказуемые последствия. Будем говорить прямо – очередную войну, не важно какого масштаба мирового или регионального. Международные институты, договора, меморандумы, организации по безопасности, и военные блоки оказались «уложены на обе лопатки».

Сегодня не подлежит сомнению, что вопросы аннексии Крыма и подписания Казахстаном договора о Евразийском экономическом союзе тесно взаимосвязаны между собой. Точнее сказать – это сегодня вообще один вопрос. И это вопрос не просто геополитического выбора, который придется осуществлять в достаточно жёстких условиях. Это вопрос выбора цивилизационного. И самое главное – мы выбираем не между Западом и Россией. Вопрос стоит так – а оставят ли нам право выбора и сможем ли мы отстоять свои собственные национальные интересы? Только в этом случае мы можем считать себя состоявшимся государством, состоявшейся нацией.

Самой сложной задачей сегодня является понимание того, кто же является носителем этих национальных интересов на деле? Мы ведь чётко видим, что пропагандистский флёр стремительно слетел со всевозможных политических декораций. Ситуация предстала обнажённой во всей своей сложности и, я бы даже сказал, жестокости. Говорить не по сути – нет ни времени, ни целесообразности. Время, отведенное нации на праздные рассуждения уже истекло.

Разрушенные иллюзии

— Какие уроки мы, прежде всего, должны извлечь из событий в Украине и вокруг нее?

— На мой взгляд, главный урок в том, что В. Путин нанес сокрушительный удар по политике «двойных стандартов», причём сделал это масштабно, громко, феерично и самое главное – парадоксально.

Парадоксальность заключается не в том, что Кремль смог привести мощный духовный аргумент против такой политики, а наоборот. Раньше в двойных стандартах принято было упрекать страны Запада. Теперь Кремль продемонстрировал такой вопиющий прецедент подмены понятий, что сама эта технология предстала перед человечеством практически голой.

Путин фактически подвел Запад к зеркалу, освещенному ярким светом софитов, привнеся в изысканный язык мировой дипломатии просторечное выражение «Сам такой».

Более того, он пошел еще дальше. Он сделал всё открыто и откровенно чёрно-бело, вернув в мировую политику категорию «завоевание территории». Раньше были антитеррористические акции, устранения диктаторов, установление марионеточных режимов, но открытого применения аннексии трудно припомнить со времен вторжения Саддама Хусейна в Кувейт. Плюс ко всему теперь из политического лексикона России надолго исчезнет понятие «братский народ», потому что оно утеряло всяческий смысл.

При этом было обрушено то последнее ментальное преимущество России, которое она сохраняла в виде фантомных болей ещё со времен Советского Союза. До этого прецедента существовало большое количество народов, которые питали иллюзии в том, что Россия – это центр силы иного порядка, нежели традиционный Запад. А на деле геополитика администрации Дж. Буша-младшего в стиле «Халлибёртон», сменилась на геополитику в стиле «Газпром», при этом введя в абсолютный ступор нобелевскую администрацию Барака Обамы и обреченно прагматичную бюрократию Европы.

Что это означает для постсоветского пространства? То, что взорвана последняя иллюзия общей ценностной платформы, которая существовала между нашими государствами на уровне политики. Теперь, имея дело с Россией, мы не общаемся со страной с общей историей, а с таким же заурядным империалистическим центром, каким мы долго представляли себе Запад. А теперь она и сама действует в лучших жанрах его агрессивной атрибутики – информационной войной, откровенной ложью, технологиями дестабилизации и диверсиями, свирепым давлением на всех вокруг, причём неважно на противников или партнёров, стравливанием народов друг против друга.

Теперь последний, испытывавший иллюзии, что РФ – это страна иного ценностного порядка, получили открытый аргумент прямо в лоб. Психологически, неспособность что-то возразить во многом стало одной из причин, породивших феномен оголтелой поддержки кремлёвской политики. Потому что терять убеждения страшно.

Но что самое страшное – произошло ценностное размежевание и на уровне, как принято говорить, простых людей. Одна часть из нас получила резкое воодушевление каких-то скрытых чувств, а какая-то резкое разочарование, даже крушение целых мировоззренческих систем. И для кого-то это настоящая трагедия. В особенности для тех, кто любил и продолжает любить Россию, как страну великой истории и культуры, а также страны, в которой проживает так много замечательных людей. Я не боюсь показаться сентиментальным, но для меня лично понимание, что Россия превратилась в гнездо заурядной империалистической агрессии – трагедия глубоко личного порядка.

Так что, если вспомнить риторику политиков левого толка – империалисты все одинаковые и не питайте по этому поводу глупых и наивных иллюзий. Ваши иллюзии и глупость вы сами и оплачиваете, а кто-то на них сказочно богатеет. И в России, и на Западе, и в Китае. И у нас дома, в Казахстане.

Двойные стандарты: в российском и отечественном преломлении

— А чем еще чревата политика «двойных стандартов», но уже так сказать в исполнении России?

— На фоне событий в Украине обнажилось ещё одно важнейшее поле действия «двойных стандартов». Теперь стало понятно, что в выстраивании своего геополитического влияния, Россия отнюдь не руководствуется целью создать новый ценностный союз, основанный на консенсусах и равноправии. Речь открыто идёт о создании нового государства, в которое необходимо вернуть все те страны, которые вышли в свое время из состава СССР. И если кто-то помешает этой цели, будет безжалостно раздавлен «поддержкой соотечественников» в кавычках, «борьбой с фашизмом» в кавычках и «вежливыми зелёными человечками».

Теперь мы видим, что к той стране, которая не желает идти в фарватере «Газпром»-геополитики с одной стороны, и с доктриной  «собирания земель русских» с другой, будет применена следующая мера: ситуация внутри страны будет дестабилизирована максимально, затем это государство будет признано несостоявшимся, а может и вообще утерявшим статус государства, как это было с Украиной, а затем его территория будет частично или полностью аннексирована.

Что касается проекта Таможенного или Евразийского экономического союзов, то речь не идёт ни о каком добровольном интеграционном объединении, ни о какой интеграции на манер Европейского союза, ни о каком равноправном и консенсусном управлении. Речь идёт о создании нового государства – Российский Евразийский союз – на политическом уровне в котором ранее независимые в короткий период государства станут снова субъектами федерации.

Так что этот «двойной стандарт» кремлёвской геополитики сегодня дезавуирован полностью и бесповоротно. Российский Евразийский союз не будет создаваться договорными методами. Даже дипломатический метод будет подразумевать беспрецедентное давление на потенциальных партнеров. Я даже не буду рассуждать на тему, что станет с противниками этой идеи.

— А в наших политических элитах есть заблуждения, связанные с тем же «двойным стандартом»?

— Да, и он связан с крушением ещё одного «двойного стандарта», на этот раз отечественного происхождения.

Президент Казахстана заявляет буквально следующее, что объединение с Россией в Евразийский экономический союз носит, цитирую, «чисто прагматический экономический интерес» и «что касается нашей политической независимости, то это константа, и Казахстан никому не отдаст суверенитет».

Это классический пример применения «двойного стандарта», сущность которого понимают сегодня все. Суверенитет – это когда верховенство принятия конечных решений вы не отдаете никому, прежде всего никаким надгосударственным органам. А если уж вы делегируете эти конечные решения, то вы, собственно, делегируете им часть суверенитета. И именно политического, потому что иного в природе и не существует. Понятие «экономический» или «продовольственный суверенитет» это лишь научно-публицистические эвфемизмы. Это лишь часть полей, которые составляют собой государственный суверенитет, как единое целое.

К примеру, создав ОДКБ и одобрив процедуру принятия военно-политических решений, исповедуемых этой организацией, мы делегировали, а значит, утратили военный суверенитет. Значит, наш Верховный главнокомандующий уже не верховный военачальник – он, в частности, ограничен в правах объявления войны, не говоря уже о её ведении.

Создав Таможенный союз, мы делегировали таможенный суверенитет, а это, кстати, одна из ментальных основ государственного суверенитета. Кто, как не советские люди, знаком с идеологией фраз «Аристарх, таможня дает добро» и «Я мзды не беру, мне за державу обидно». У нас теперь лишь 7,33 процента этого суверенитета, и это уже состоявшийся факт.

Путаница или подмена?..

— Так неужели наше политическое руководство не понимает этих очевидных вещей?

— Происходит путаница в восприятии понятий. Поэтому не надо путать консенсусное решение в кругу наднационального органа и интеграцию путем взаимных преференций и льгот. До сегодняшнего дня нам одно пытались выдать за другое.

В первом случае вы теряете часть своей независимости, во втором – вы ведете равноправный диалог со стороной, которой вы симпатизируете, а она в свою очередь, вам. Обратите внимание – координация действий уничтожается в пользу прямого директивного управления из центра, которому делегированы полномочия править. В этом заключена суть. И она дезавуирует все соображения некой экономической целесообразности или даже, как нам преподносят, необходимости. И тем более ликвидирует экономическое равноправие, консервируя те отрасли, по которым Казахстан находится в состоянии хронического отставания. Не стоит так горячо уповать на манну открывающихся гигантских рынков – потенциал развития там практически не заложен. Плюс ко всему у них будет слишком дорогая цена в другом аспекте.

По координационному алгоритму мы жили с Россией много лет и причём союзнические отношения часто приносили объективную пользу обеим сторонам. Об этом говорит любая сфера взаимодействия – от дипломатической до приграничной торговли.

Абсолютно непонятно, почему с нашей стороны мы проявили такую готовность изменить этот алгоритм? Разве в простом договорном бизнес-порядке мы не могли организовать друг другу режимы наибольшего благоприятствования во всём? И разве этого режима не было на деле раньше? Эти вопросы повисают в воздухе.

Внимательно изучив проекты договоров о Евразийском экономическом союзе, которые сейчас публикуются в социальных сетях, я пришёл к выводу: всех этих целей, общей тарифной политики, единых санитарно-эпидемических стандартов, квотирования и лицензирования, защиты рынков и прочая – мы могли бы достигнуть простым равноправным договорным методом. Достаточно для этого, чтобы сторона, представляющая Казахстан, защищала казахстанские национальные интересы, страны, ее граждан и ее компаний.

Когда в той части договора, которая касается внешнеторговой деятельности, говорится, что органами Союза будут приниматься т «обязательные для государств-членов Союза решения, международных договоров с иностранными государствами, их объединениями и участия в международных организациях», то это ни что иное как утеря экономической базы независимости и суверенитета.

В свое время Новая Экономическая Политика (НЭП), провозглашенная СССР в 1921 году, должна была решить вопрос конкуренции социальных укладов, но реальная конкуренция была уничтожена введением монополии на внешнюю торговлю – вся конкурентная среда моментально утратила свои смыслы. Не откажу себе в удовольствии процитировать одну телеграммку В.И.Ленина, в которой говорилось: «Монополия внешней торговли означает, что мы скоро будем их вешать, вешать и вешать. С коммунистическим приветом, Ленин».

То же самое, что и во времена СССР – принятие всех ключевых решений по ключевым сферам сохраняется в Центре, в Москве, а вопросы типа, организовать фестиваль казахско-кыргызской дружбы – да организовывайте сколько угодно на уровне «суверенных» в кавычках республик.  Напомню, что в Конституции СССР 1937 года было сказано, что «вне пределов ст. 14 Конституции СССР Казахская ССР осуществляет государственную власть самостоятельно, сохраняя полностью свои суверенные права». Ну и кто помнит, много у нас тогда было суверенитета?

Печальные выводы

— Какой же после всего сказанного напрашивается вывод?

— А вывод один – «двойной стандарт» здесь нисколько не применим – создание наднациональных органов вроде Евразийской экономической комиссии, Суда Союза, единых таможенных и силовых органов управления и прочая, делегирование им верховенства принятия решений – и есть утеря суверенитета. Речь идёт ни больше, ни меньше, как о поглощении Россией Казахстана, и Евразийский союз – это лишь временное название нового государственного образования. В будущем, по замыслу Кремля, это просто Российская Федерация, в котором мы снова становимся федеративным субъектом. Название Евразийский союз можно будет выбросить за ненадобностью.

И по этому «двойному стандарту» политика Путина так же нанесла свой суровый разоблачающий или саморазоблачающий удар. Ментальная цена утверждения, что Таможенный и Евразийский, пусть даже экономический союз, – это одно, а политический союз и утеря суверенитета – это другое, рухнула в одночасье, обнаружив свое двойное и не очень прочное пропагандистское дно.

— Какие еще латентные опасности таит в себе предстоящий союз?

— Сегодня время говорить прямо – подписание договора равнозначно для Казахстана дополнительному толчку к тоталитаризму. Несмотря на авторитарный характер власти в стране, руководство, истеблишмент в целом пытались сохранять какой-то респектабельный вид. В сущности имиджевые проекты Акорды, новая Астана, велокоманды и стадионы, университеты и океанариумы должны были продемонстрировать миру, что мы вполне себе цивилизованная страна. Что у нас тоталитарное варварство далеко позади, и что все претензии к нашему политическому строю – это лишь констатация небольших и непринципиальных недостатков, которым со временем суждено отмереть самими собой.

И теперь вдруг разом все эти попытки респектабельности могут быть перечеркнуты одномоментно и превратить нас не просто в паршивенькую диктатуру, но и в периферию, захолустье тоталитарной страны-изгоя во главе с каким-нибудь Штыгашевым.

Вот вам разрушение и еще одного «двойного стандарта».  Нельзя быть диктатурой на деле, а демократические спектакли устраивать только для Запада. Чтобы твой народ не превращался в усредненное быдло с униженным чувством собственного достоинства, а все более становился открытым и прогрессивным обществом. Вот этому демократическому выбору надо следовать на деле, искренне, а не для фанерной картинки на «Хабаре».

Вот такому выбору нам просто спокойно и хладнокровно надо взглянуть в глаза. Без всяких маскировочных экивоков и без трусости перед самим собой признать очевидное. За нас уже так много сделали, чтобы оно стало очевидным. Нам остается только не оплошать и не остаться дураками, причем периферийными дураками.

Что делать?

— Что же нам остается делать? Какие варианты выбора?

— Мы достаточно подробно рассмотрели все раскрытые феномены «двойных стандартов», высвеченных ситуацией в геополитике. Теперь перейдём к самому сложному вопросу – а что, собственно, делать? К чему ведет сложившаяся ситуация? Как предотвратить все те угрозы, о которых я говорил выше? И самое главное – в чьих это силах и интересах?

Давайте попытаемся выстроить приоритеты, один за одним.

То, что произошло в Крыму можно назвать «странной войной». Аннексия есть, вторжение есть, а армии вроде как нет. Сопротивление есть, но вроде как тоже и нет.  Политическая поддержка вроде была, а оказывается, нет. Понимание того, что происходит, уж точно есть, но контуры вырисовывались для многих лишь постепенно.

Плюс ко всему над всем этим довлела и довлеет целая цепь предательств. Просто проявлений низости людей, целых групп и даже стран. Янукович предает собственный народ, Россия предаёт Украину, Украина – Россию, Европа – Киев, Киев бросает на произвол крымских татар, Афганистан предает США, США — Майдан. Даже Тонга, ранее признававшая суверенитет Абхазии, предаёт её. США заявляет нам, что мы лишь чуточку им интересны, но не эксклюзивно.

Самое интересное, что если Казахстан не подпишет союзный договор, то это тоже можно рассматривать как предательство Ак Ордой Кремля. Если Ак Орда подпишет договор, то надо уж быть тогда преданным союзником России, как говорится и «в радости и в горе».

А тогда получается, что нам надо предать западных инвесторов. Потому что России, чтобы выживать в усиливающихся санкциях, не помешает финансово-экономическая «глубина прочности», которую может обеспечить Казахстан, например, национализировав западные предприятия. Хотя бы их часть. Ну а наш скромный народ прокормит всех – любой ваш геополитический изыск.

Если иностранные инвесторы думают, что это невозможно, что Россия этого не потребует от Казахстана в союзе – ну и пусть так продолжают думать. Как мы видим на Западе бюрократия похлеще чем у нас. Пока реальное знание ситуации не пробьёт себе путь – «зелёные человечки» уже будут бродить по Канаде (там слишком много украинцев).  В общем мир, стремящийся к самоорганизации, к сожалению, демонстрирует свои худшие черты. Носителями её является та самая глобальная военная, административная и бизнес бюрократия, которую взрастил глобальный кризис и которая будет наживаться на его бедах пока не приведет к войне.

Поэтому приоритет первый:

Нам, казахстанцам, надо решительно изменить свой мыслительный тонус. Прежде всего, надо начать готовить свое сознание к возможности возникновения такой ситуации, когда независимость Родины придется защищать вооружённым путём. В этом нет ничего экстраординарного.

Не надо охать и паниковать, а готовиться к этому спокойно и быстро. Мы видим, что в определенный момент даже власть может оказаться парализованной своей ловушкой многосторонних обязательств. В этом случае нельзя сидеть сложа руки и не позволить повторения истории Крыма. Мы никакой участок своей земли не считаем исконной территорией никаких других государств. И точка. Пока мобилизацией должен заниматься каждый в силу своих возможностей и своего уровня. Нет ресурсов – готовь себя морально. А если есть ресурсы – делай все возможное, чтобы в нужный момент они были готовы к защите Родины.

Приоритет второй:

Не отталкивайте соотечественников, пытаясь навязать им свою правду, даже если вы уверены, что это правда. Это касается, прежде всего нас, казахов. В сущности, все казахстанцы – люди особого порядка и патриотизма. Поэтому не стоит видеть в земляке изменника в силу его взглядов или происхождения. Критическая ситуация покажет по-настоящему, кто предатель и, уверяю вас, вот тогда мы действительно воистину удивимся. Но – враг так им уже и останется, а друга мы уже утеряем. Надо беречь друзей. Потому что это высокое чувство – дружба, и нам надо такими быть – высокими в своих чувствах и убеждениях.

Қазақтар, мы, наши отцы и деды обретали друзей столетиями на этой земле, были рядом в самый тяжелый для них момент. Неужели наше поколение, мы будем глупцами и утеряем их в самый нужный момент теперь для нас?

Помните, что мы выше всяких деталей только потому, что перед нами стоит поистине благородная задача – сохранить Независимость Родины. Сохранить ее, между прочим, вопреки. Отодвиньте все остальное на второй план. Будет время и для алтыбакана и для песнопений. А пока нужно быть начеку и не прозевать целые регионы, как это сделали украинцы с Крымом, не прозевать целиком себя и свою страну.

Приоритет третий:

Не ориентируйтесь на лидеров. Их может завтра и не быть. Сегодня есть два пути сделать народ единым. Первый – это уравнять его в асфальт, выровняв всякое инакомыслие и любой протестный шёпот. Второй – это позволить ему почувствовать себя по-настоящему соучастниками исторических решений.

Власти объективно находятся в ловушке и лишены маневра. Скорее всего, подписание союзного договора состоится. Из всех, кого можно предать на первый взгляд наиболее безболезненно, это мы с вами.

Поэтому тот путь, по которому она вероятнее всего пойдет во внутренней политике —  это принятие Патриотического акта, о котором говорилось в официальной пропаганде, цель которого – отшлифовать все, что хоть чуть-чуть поднимает голову над серой массой. Таков алгоритм левобережной бюрократии – ничего не поделаешь. Скорее всего, эта идея будет озвучена на заседании Ассамблеи народа Казахстана и затем приговорена к реализации. Платформа к подписанию союзного договора в мае будет очищена.

В этом случае вся историческая ответственность за происходящее и будущее Казахстана ложится лишь на президента страны, даже не на его административную верхушку. Она, за исключением двух-трёх преданных людей в очередной раз не разделит с ним политической ответственности, как это было всегда.

Это и будет ситуация, когда не станет лидеров вообще. Ни тех, кто говорит, ни тех, кто действует. Возможно, нам даже покажется, что ситуация нами упущена безвозвратно, и мы утеряли Независимость. Но – мой жизненный опыт говорит, что потенциал конфликтности общества – есть величина постоянная. А это означает, что убирая с арены одних игроков, автоматически открывается дорога новым. Это как закон сохранения энергии, только в сфере человеческих отношений.

Не стоит опускать голову – ситуация разворачивается очень быстро. Просыпаются международные механизмы и акторы, приходят в чувство все, кто был ослеплен обаянием путинского блицкрига, стремительно будет меняться геополитическая ситуация. Но самое главное – просыпается от пропагандистского дурмана сама Россия. И будет дальше избавляться от него. Поэтому пойдя сегодня на поводу всех ловушек, выстроенных Кремлём, наши власти уже завтра безнадежно отстанут.

А мы должны быть готовы, хотя бы внутренне.

Второй путь из числа тех, о которых я говорил выше, тоже возможен, но наименее вероятен. Вероятность практически равна нулю. Это если власть начнет реализацию плана по резкому изменению общественных отношений, цель которых – максимальное расширение круга тех, кто готов разделить политическую ответственность за проходящий исторический момент.

Вся, (вся!) история современного Казахстана демонстрирует, что так никогда не было и никогда не будет.

Но, тем не менее, мы должны чётко сформулировать свое видение альтернативы тоталитарному Патриотическому акту. На мой взгляд, это Гражданская хартия Казахстана, провозглашающая раз и навсегда, что наше будущее – в этой независимой стране, что вся наша политика будет построена на общих гражданских правах, и что торжества казахской идентичности мы добьёмся не автократическим путем, а путем реального гражданского диалога, содействия и соучастия.

Но, опять же, главное не форма и не отточенный слог. Сегодня главное смыслы. Идеальная форма для страны сегодня – конечно, это создание некоего органа вроде «мозгового треста» Рузвельта или Комитета национального спасения с участием и президента Назарбаева, и тех деятелей, которые еще остались в политическом поле, чтобы хоть как-то представить интересы не олигархических групп, а граждан.

Главная задача – и я о ней говорил в своих публикациях, – это суметь миновать интересы левобережной бюрократии. Кому это под силу сегодня? Однозначно ответить на этот вопрос – сложно. Главное другое – сотворить, сконструировать общенациональное единство не под силу левобережной бюрократии. Она никогда с этим не справлялась, не справится и впредь. Поэтому вернемся к более реалистичным сценариям и задачам для себя.

Приоритет четвёртый:

Угроза признания Казахстана несостоявшимся государством ставит под сомнение такие стремления граждан, как открытый и последовательный протест, вплоть до казахстанского Майдана, который может привести к смене власти.

Почему? Потому что это повод для признания государства несостоявшимся и позволить центрам силы делать с собой всё что хочешь. Сегодняшняя доктрина Путина декларирует чётко и однозначно – несостоявшимся странам нечего путаться под ногами со своим суверенитетом. Это касается, прежде всего, Казахстана. Они должны быть естественным образом поглощены такими крупными субъектами как Россия, и это есть логика развития истории. Потому что они не справились с задачей построения своей собственной цивилизации и свидетельство тому – Майданы и Аланы, приводящие к исчезновению государства как такового.

Сказать решительное «нет» этому видению – вот это самая архисложная задача, которую предстоит разрешить нам с вами.

Так что в том, что касается Евразийского союза – диагноз один. Подписание, увы, неизбежно, но с ним история борьбы за Независимость не заканчивается, а только начинается.

— Отставка правительства стала полной неожиданностью для многих. Это очередная дежурная рокировка или за этим скрыт определенный замысел?

— Во-первых, возможно, в межэлитных отношениях последние перестановки и имеют какое-то значение. Что касается общества, то главное, на что надо обратить внимание – это на то, что вся рокировка прошла без внятных смысловых объяснений со стороны власти. Прозвучало лишь несколько дежурных формул. Мы в очередной раз столкнулись с тем, что власти и не пытаются объяснить, что происходит: они продолжают игнорировать мнение общества и лишний раз демонстрируют, что общественность абсолютно отстранена от решения каких-либо кадровых вопросов в стране.

В нынешней политической системе мы уже привыкли, что такие кадровые назначения не влекут за собой каких-либо фундаментальных изменений в обществе. А раз нет диалога между властью и обществом, то и говорить, собственно, не о чем.

Во-вторых, фигуры, которые заняли новые посты, не являются воплощением самостоятельной политики, потому что они не являются носителями каких-либо самостоятельных идей.  Что хотел сделать Ахметов в должности премьера? Зачем пришел Масимов? В чем его базовая идея? Что они представляют собой как отдельные политики, какие ценности исповедуют? Неизвестно. Поэтому, как я уже сказал, в рамках клановых передвижений, перераспределений сфер влияния и капитала последние рокировки имеют какое-то значение, но для общества никакого.

— В последнее время среди экспертного сообщества стало неким трендом видеть в масштабных кадровых перестановках начало операции «Преемник». Какова ваша позиция по этому вопросу?

— Операция «Преемник» на сегодня мифологизирована донельзя. Ее рефрен обычно одинаков: президент морально устал от власти, что он изменит ситуацию, либо сократив свои полномочия, либо уйдя. Эта мифология плодится сверху и далее продолжает жить своей жизнью, при этом, часто не имея связи с реальной картиной.

— Что же, по-вашему, происходит на самом деле?

— В принципе существует две ключевые идеи, точнее два замысла.

Первая идея – это так называемый «план Назарбаева». Это личное видение президента, как идеально должна состояться передача власти или не состояться вообще. Есть его видение системы безопасности, если план будет подразумевать уход на покой. Есть видение персон, которые могут обеспечить исполнение всех процедур.

Если мы не обладаем пониманием, зачем и почему в нашей стране уходят премьер-министры, то о «плане Назарбаева» мы имеем вообще самое отдаленное представление. Вряд ли в него посвящен даже самый узкий круг руководства страны.

Второй замысел заключается в том, чтобы отгадать этот сценарий и по возможности повлиять на персональное участие себя в нём. Понятное дело мы говорим лишь о высокопоставленных персонах. Можно демонстрировать свою преданность, умение «разруливать» кризисные ситуации исключительно в интересах президента и ещё много разных способов, суть которых одна – соревнование в жанре царедворческих интриг.

Есть, конечно, и третья позиция – позиция общества. Но поскольку оно само выведено из ряда политических акторов – то эту позицию объективно нет смысла принимать во внимание. Даже несмотря на то, что накопившиеся в нём проблемы представляют собой крайне взрывоопасный потенциал.

Поэтому все «начальники нации» предпочитают не лезть туда, в это общество, тем более не брать на себя реформаторскую инициативу. Даже если здравый смысл подсказывает им, что без реформы общественных отношений никак. Опасность реформаторской инициативы проста — любая попытка ее совершить может закрыть человеку из высшей элиты дорогу, прежде всего, к участию в «плане Назарбаева». Поэтому самый безопасный вариант для олигархическо-административной системы не допустить никаких третьих сценариев вообще.

Обществу достаточно во всей этой ситуации быть инструментом давления и запугивания, опять же направленных на одну цель – откорректировать то, что сформулировано полностью лишь в голове президента.

Следует добавить, что «план Назарбаева» не является неким абсолютно устойчивым сценарием, скорее это некая матрица, состоящая из персон, экономических отношений, условий безопасности и т.д. Эта матрица способна меняться в зависимости от изменения обстоятельств. Понимание этой гибкости все более побуждает персон из близкого окружения Назарбаева искать всё новые варианты давления на президента. Особую опасность это приобретает, когда в аргументацию включается геополитика и интересы других стран. Вот этот процесс и содержит в себе самую главную опасность утраты наших суверенных ценностей. И эта опасность крепнет с каждым днём.

Что касается структуры общества и его проблем, то этому посвящен целый ряд моих публикаций, иллюстрирующих то, как мы уверенно движемся к торжеству тоталитаризма. Вкратце причины этого сводятся к следующему:

Методы общения с обществом нисколько не меняются. Поскольку никто не собирается никого убеждать, то метод, собственно, один — заставить замолчать, прекратить свою политическую и иную публичную деятельность. И мы получаем тренд выравнивания всеобщего в усредненность. Это и создает ментальную базу тоталитаризма – уничтожение индивидуальностей и торжество единой серой массы, но при этом эта серая масса является не просто пассивным наблюдателем происходящего – это главный политический актор на сегодня.

Национальная бюрократия понимает, что вести диалог с обществом архисложно и… нецелесообразно. Можно нарваться на проблемы почище «патамушта-патамушта». Человеку свойственно всегда выбирать наиболее легкий путь. Легкий путь для бюрократии – закрыть, ограничить, перекрыть, помазать гнойник зеленкой и на этом успокоиться.

В результате отсутствие ярких индивидуальностей нивелирует все. И приводит к отсутствию идей в целом. Тоталитаризм – это не каприз двоих или троих, это абсолютная закономерность, к которой мы идем, и никто не хочет ее останавливать.

— Об опасной ситуации и тенденциях тоталитаризма в государстве мы поговорим попозже. Сейчас бы хотелось бы узнать о роли Масимова в плане Назарбаева. Почему Масимова вернули обратно в должность премьер-министра?

— Мы можем только подозревать о степени его участия в этом плане. Может быть, его функция заключаются в том, чтобы он подготовил нового человека на место президента? Может он исполняет иные задачи, связанные с его обычной ролью рядом с Назарбаевым?  Проявления его истинных функций, мы увидим только в критические моменты.

Возврат же Масимова на должность премьер-министра абсолютно не удивителен. О короткой скамейке Назарбаева говорили давно, но количество маневров в перемещениях с место на место ведь практически не ограничено ни нормами права, ни законами этики, ни даже простыми правилами приличия.

— Некоторые эксперты допускают, что Масимов вполне может претендовать на роль преемника Елбасы. По-вашему, у него есть шансы стать следующим президентом страны?

— Теоретически мы можем рассматривать этот вопрос в двух плоскостях: вне его этнической принадлежности или учитывая её.

В первом случае у Масимова много шансов. Он контролирует значительный арсенал наработок во внешней политике, обладает огромным царедворческим опытом в решении многих щепетильных вопросов и самое главное — имеет полное представление о том, что является на самом деле realpolitik в Казахстане. В этом отношении он посильнее многих.

Но, к его сожалению, этнический фактор игнорировать в нашей стране нельзя. После Желтоксана этот вопрос воспринимается достаточно жёстко. Возможно, потребуется пройти не два, не три, а восемь рубежей роста гражданского самосознания, чтобы представить себе человека из другого этноса во главе этой страны, обладавшего бы безупречной легитимностью.

Из психологии мы знаем, что любая социальная несправедливость быстрее всего экстраполируется в межэтническую плоскость. Если бы Масимов, будучи долгое время премьером, а потом главой президентской администрации, всё свое время посвятил бы формированию в стране не этнического, а гражданского самосознания, создавая настоящее гражданское справедливого общество, то, кто знает, может он бы сам себе создал бы возможность стать президентом РК. Но для этого нужно быть не только формальным руководителем – нужно быть ещё и носителем идеи, причём не приземлённой обывательской, а именно высокой. Так что для Карима Кажимкановича пока всё есть, как есть.

— Уже долгое время оборонное ведомство почему-то возглавляют люди, далекие от военного дела. Назначение Серика Ахметова тому пример. Неужели глава государства не понимает, что, назначая на должность министра обороны людей непрофессиональных и некомпетентных, он подрывает обороноспособность страны?

— Гражданский, который стоит во главе оборотной ведомости – символ, появившийся во время перестройки, который означал демилитаризацию сознания и демонстрировал отношение к армии не как к инструменту агрессии, а как к военно-экономическому комплексу.

Мы помним ГКЧП и разные военные перевороты в других странах. Показать, что военные максимально деполитизированы, что они не могут являться политическим инструментом очень важно для страны. В какой-то степени – это система внутренней безопасности, когда гражданское лицо гарантирует невмешательство армии в политику. Хотя, объективно говоря, самостоятельная казахская армия уже не существовала несколько столетий, так что при её становлении трудно было даже рассчитывать на то, что она станет новым внутриполитическим актором. Её, собственно, никто и не собирался усиливать в этом плане, скорее наоборот. И хотя во главе МО и были и военные, назначение гражданского лица всё-таки является более типичным трендом для нас.

— Недавно прогремели скандалы, связанные с коррупцией среди военных. На ваш взгляд, разброд и шатания среди них – это результат того, что военное дело отдали на откуп гражданским?

Слабость государственнической идеи чётко видна в одной из самых её очевидных проекций – в армии. Если бы в государственном аппарате существовал бы действительно сильный национальный патриотизм, а коррупция пребывала лишь в армии, то можно было бы говорить, что виноваты гражданские. Но армия на сегодняшний день является неотъемлемой частью сложившихся политико-экономических отношений. Поэтому то, что происходит там – это лишь зеркало нашего реального патриотизма и нашей обороноспособности. Более прозрачно ответы может дать только война.

— Перед тем, как уйти в отставку, правительство Ахметова утвердило правила применения дополнительных мер и временных ограничений в условиях чрезвычайного положения (ЧП). Согласно новым правилам казахстанские СМИ будут контролироваться во время ЧП. На ваш взгляд, в каких целях были приняты эти правила?

— Работа СМИ, порядок и алгоритм их действий, баланс между свободой слова и соображениями безопасности во время ЧП – это действительно очень сложный момент, без регулирования которого объективно не обойтись. Но вопрос выстраивания баланса зависит от уровня цивилизованности государства и его истинного стремления следовать провозглашенным им же самим принципам и ценностям. Других рецептов, как  соблюсти этот баланс, нет.

— Все же почему именно сейчас принимают такие постановления, еще учитывая, что готовят законопроект, согласно которому за распространение слухов любой из нас может «загреметь» за решетку на 12 лет, а еще до кучи запретили травматическое оружие?

— Давайте вернемся к тому, с чего мы начали. Тоталитаризм – является очень сложной политологической категорией, но в своем внешнем проявлении это всегда политика упрощения, нивелирования выдающегося в пользу серого, среднего. В какой-то момент серое и среднее становится доминирующим.

Не согласен с вашей формулировкой «правительство Ахметова утвердило». Это постановление придумала и утвердила существующая политическая система. А задача её сегодня свелась к примитивизации всего вокруг. Это генеральный тренд. Этим нас, общество, пытаются сделать предсказуемым и желательно с усредненными эмоциями. Даже инциденты, связанные, к примеру с применением травматического оружия, которые, как правило, являются криминальными и к политике вроде как никакого отношения не имеют. Но чисто криминальная основа конфликта может моментально перейти в межэтническое противостояние, а межэтническое в социальный протест и дальше. Получается, что любое кричащее событие также стремится к тому, чтобы быть максимально снивелированным.

Криминал – это не та яркость, которую нужно беречь – здесь это скорее неудачный пример общности процессов. Хотя эта общность существует и звучит как доктрина «как бы чего не вышло», к которой проблемы личной безопасности граждан имеют весьма отдаленное отношение.

— Вы как-то сказали, что у тоталитаризма лишь две развязки – либо революционные изменения, способные повлечь за собой даже развал государства, либо установление самой крайней право-тоталитарной формы правления. Учитывая последние политические тенденции, куда движется наша страна?

— Революция – это позитивный акт истории, который не обязательно связан с бездумным бунтом. Революцией может быть кардинальная реформа. Во время перестройки не было захвата Кремля, просто общественные отношения кардинально поменялись, и содержание изменений было поистине революционным.

Теперь уточним, тоталитаризм не ведет к революции: он ведет к хаосу, к бунту, к развалу и максимальной уязвимости страны для внешних вызовов. Стихийный бунт – это выплеск низменных эмоций и низменного поведения. Это настоящая стихия непредсказуемости, причём годами подготовленная старательным культивированием этих низменных чувств со стороны властей. Попытка избежать этого хаоса ведет к установлению право-тоталитарных форм правления и установлением над серой массой одной универсальной идеи, идеологии.

— А как по-другому проявляются признаки этой самой усредненности?

— По-разному. Раньше творчество музыканта из «Машины времени» Андрея Макаревича претендовало чуть ли не на универсальный пласт современной культуры. Песню «Поворот» практически пели все. Человек, который скажет: «Не люблю Макаревича и его дурацкие песни», рисковал получить славу либо оригинала, либо чужака. Но сегодня из-за того, что он выразил свои убеждения и осудил агрессию в Крыму (а с ним ещё целый ряд деятелей культуры), общество вылило на него помойное ведро. Хотя в своем интервью он не сказал ничего катастрофического, что могло бы разрушить русское национальное самосознание. Потрясает та массовость и то свирепое единство, с которым российское общество набросилось на своего бывшего кумира.

И это только лишь один пример, который на поверхности. Их будет всё больше, потому что я не вижу объективные причины, почему Кремль вдруг должен остановиться и пожертвовать этой волной единения во имя каких-то абстрактных гуманитарных ценностей.

— Давайте поговорим о внешних проблемах, тем более что они непосредственно влияют на нашу страну. За время украинского кризиса вам наверняка удалось поговорить с зарубежными коллегами. И что же думают обо всем этом они?

— Мне удалось пообщаться с достаточно интересным срезом общества. В рамках моей партийной деятельности в ОСДП состоялась интересная поездка в Лондон, где мы встретились с Генеральным секретарем Социалистического Интернационала Луисом Айалой. И он нам доходчиво объяснил отношение европейских партий к украинскому кризису. Ничего нового, уверяю вас, вы не услышите. Потому что никто не поддержал акт агрессии. Это однозначно.

Но антураж вокруг этого вопроса разный. В пользу России раздаются некоторые голоса: «Ну, послушайте, это же все-таки бывшая сверхдержава, и очень долго Запад об нее буквально «вытирал ноги». Так и говорят, при этом отмечают, что у России в определенный момент должно было проснуться чувство собственного достоинства. Но это не совсем то, что мы называем политикой реваншизма.

— Какие уроки мы можем извлечь из украинских событий, связанных с Крымом?

— Американцы в своей информационной кампании значительно сужают проблематику акта агрессии в Крыму, пытаясь все свести к чисто антироссийскому содержанию. Это, несомненно, является попыткой локализации конфликта, но не более.

На самом деле настоящим врагом является метод, которым осуществлена аннексия, его технологическая последовательность. Главный сигнал, который ожидают от американцев и от стран «большой семерки» следующий:

Какова финальная конфигурация решения? Пропаганда не может ответить на главный вопрос – чем все это закончится? Существует только три ответа: а) Крым вернется в Украину; б) Крым станет независимым государством; в) Крым останется в России.

В чём опасность третьего варианта? Тем, что он создает прецедент применения этого нового метода, причём применения успешного.

Любое государство, имеющее достаточно солидный военный потенциал и экономический запас на несколько лет, может себе позволить то же самое. Китай, к примеру, может напасть на какую-нибудь спорную территорию, затем за это получить санкции и резкое осуждение всего мира. Но технологию создает не это, а то, что страна-агрессор, прекрасно осознает, что она интегрирована в глобальное экономическое пространство. А это означает, что рано или поздно санкции закончатся, мир снова вернется к прагматизму бизнеса и другого сотрудничества, изоляция и осуждение будут постепенно охлаждаться и исчезать. Но…. завоёванная территория останется!

Россия не Советский Союз, она интегрирована в международное пространство. Через 1-2 года страны мира скажут: «Режим санкций против России нецелесообразен, давайте лучше торговать с ней». Уже сейчас вы видите постепенное охлаждение температуры антироссийской пропаганды. Запад снова демонстрирует свою потрясающую способность генерировать двойные стандарты. И опора на лицемерие в геополитике – и есть та замечательная новая технология. Хотя, конечно, она тоже представляет собой версию хорошо забытых старых методов.

Против этой технологии бессильны и международное право, санкции и даже такой всесильный мировой институт влияния, коим вроде как является администрация президента США.

Уже сегодня мы слышим, что риторика США смирилась с аннексией, она всё чаще под Украиной подразумевает «Украину без Крыма». Глаза европейских политических и информационных кругов снова медленно начинает заволакивать пелена равнодушия. Но шайтан уже выпущен Кремлём в мир. Обратного пути нет, ключевые механизмы уже завертелись.

Один из важнейших вопросов геополитической эволюции России — способна ли она создать блок, чтобы удержать свой новый статус? Очевидно, что она открыто ищет возможность создания такого блока.

Почему бы не с Китаем? Ведь в Поднебесной тоже есть определенный антиамериканизм. Пока Китай (впрочем, как и всегда) ведёт свою абсолютно самостоятельную политику, но совсем не факт, что Пекин сможет удержать развитие событий по новому тренду.

Возможность формирования Восточного или даже общемирового блока, претендующего на статус полноценного геополитического полюса, скорее всего будет выглядеть заманчиво и для Китая, и для России. Для остального мира это означает прямую дорогу к открытому конфликту. А мы, Казахстан, по меньшей мере, в качестве членов ОДКБ, неизбежно погрузимся в эту страшную драматургию.

Хотелось бы отметить следующее и, на мой взгляд, важное. Все, что происходит в геополитическом пространстве это не неожиданность. Это закономерность глобального кризиса, который разразился в 2006-2007 гг.

Когда я работал в МИДе в 2008-м году, возглавлявший тогда ведомство Марат Тажин собирался выступить в Совете по внешней политике США. Он поручил мне обдумать некоторые нюансы своего выступления. Тогда в процессе работы над ними, я понял одну важную закономерность. Она заключалась в том, что на сегодня все руководители погружены в текущие проблемы выхода из жестокого кризиса, но очень важно при этом не забывать заглядывать вперёд – к чему могут привести его результаты в общечеловеческом плане?

История учит, что глобальный кризис прошлого века привел к тому, что на его исходе определились те, кто прошел его относительно успешно, а кто превратился в откровенного аутсайдера. Тогда в этом положении оказалась Веймарская Германия. Именно такое, казалось бы, естественное разделение на успешных и неуспешных неизбежно ведет к возникновению в одной из стран-аутсайдеров новой агрессивной идеологии, суть которой представляет собой как правило идею правого реваншизма, идеологию того, что внешний мир обязан компенсировать нации её потери.

Конечно, прямые аналогии в истории – дело неблагодарное, но повторение трендов сегодня налицо. Когда властвующая элита того или иного государства не только не преуспевает в создании у себя справедливого государства, но и вероломно использует кризис для продолжения ограбления собственного народа, единственное спасение для неё – это обращение к тоталитарной идеологии, основанной на идее возврата к «славному прошлому» и сплочению серых масс на основе реваншизма.

Очень обидно и плохо, что этой страной сейчас оказалась Россия, с которой мы так близко соседствуем и от которой зависимо большинство наших политических реалий.

— Как могут повлиять реваншистские настроения в России на нас?

— Погружение в пространство Евразийского союза лишает нас всякого выбора, кроме как идти в фарватере России и её политических устремлений. Идти и ждать, какая новая идеологическая платформа призвана сплотить новый Восточный или просто Антизападный блок.

Подтверждением отсутствия выбора на фоне отчаянной решимости Путина для нас является и откровенно слабая линия Администрации Обамы. Одним из очевидных показателей ее слабости является политика нового союзника США – Афганистана, неожиданно поддержавшего Россию в ООН.

Не надо забывать, что Россия сегодня это не спонтанный, а уже последовательный агрессор. Первой целью была Грузия и её рассегментирование. Теперь уже прямая аннексия территории другого государства.

Во всей этой последовательности совсем парадоксально выглядят многие институты Западной безопасности. В чём вообще сегодня целесообразность таких институтов как ОБСЕ или НАТО!? В чём смысл их существования, если сегодня полыхает именно тема военной агрессии и именно на европейском пространстве? Вызов состоялся аккуратно в зоне ответственности и прямых целей существования этих организаций.

Реальный же смысл очевиден – он в содержании огромной армии европейской бюрократии, в том числе и военной, которая (не надо заблуждаться, друзья), не менее тоталитарна по своему содержанию, и столь же неэффективна. О защите европейских цивилизационных ценностей сегодня можно успешно забыть – её защитники не выдерживают экзамена, бодро сдавая гуманитарные ценностные позиции в пользу вульгарно материального прагматизма.

— США явно проявляют интерес к нашей стране. Недавно Барак Обама принимал Назарбаева. Потом помощник госсекретаря США Ниша Бисвал посетила Казахстан. Чтобы это значило?

— Сейчас любой субъект попадает под пристальное внимание США, потому что США открыто декларируют, что хотят устроить изоляцию России. А изоляция России без Казахстана невозможна. Что такое Казахстан в истории России? Это, если хотите, один из факторов победы СССР во Второй мировой войне. Когда Украина и Беларусь были завоеваны гитлеровской Германией, Северный Кавказ практически парализован, Казахстан и страны Средней Азии и дали то самое глубинное пространство запаса прочности СССР. Как в виде человеческого, так и прочих ресурсов, способных к военной мобилизации. Это прекрасно понимают в США. Понимают и узость выбора, в котором мы находимся.

— Как вы расцениваете ее высказывания: «Мы движемся к многополярному миру, в котором важные отношения будут развиваться в разных направлениях»; «США приветствует развитие дружеских отношений Казахстана и России, однако эти отношения не должны быть «эксклюзивными»?

— Многополярность – странная вещь. С одной стороны, это могут быть полюса взаимодействий, с другой – противостояния. Слова Бисвал о многополярности я связываю с сегодняшней очевидной слабостью администрации Обамы. Большинство инструментов могущества Соединенных Штатов откровенно «зависли» то ли не справившись с процессом «перезагрузки» с Россией, то ли из-за нерачительного использования этих инструментов где надо и где не надо. Во многом это связано с тем, что они переоценили свои силы в стремлении объять неохватное. Главное – что те гуманитарные ценности, которые США могли защищать и причём открыто декларировали себя в качестве таких защитников, пали под могуществом вульгарных бизнес интересов и бюрократии, причём уже собственного происхождения.

Что касается заявлений… Конечно же они содержат в себе сигнал нашему обществу. Возможно, он такой: «Ребята, вот вы дружили с Россией, она вам союзник, ну вот и продолжайте. А на нас не надейтесь. Потому что мир многополярный».

Хотя я склонен видеть в такой размытой формулировке некоторую, а может и основательную растерянность Госдепа. Слова о многополярности больше выглядят страховкой на случай, если планам Обамы не удастся осуществиться в полной или желательной мере. Об этой растерянности может свидетельствовать прямое противоречие словам президента США, который в Брюсселе объявил, что Россия – лишь региональная держава. Джон Маккейн пошёл дальше, сказав, что Россия – это бензоколонка, которая возомнила себя страной. Оба утверждения оказались неправильными. Получается, что тезисы Бисвал дезавуировали высказывания американских политиков. Россия заявила себя как глобальная держава, и Госдеп вынужден признать это.

Самое главное – мы сегодня не получили никаких ответов конкретно для себя. Имея на руках клубок внутренних проблем, мы столкнулись с огромной геополитической задачей. Сейчас в мозгах политической элиты Казахстана по-настоящему «многополярный» сумбур. Основной вопрос – как пройти геополитический кризис с минимумом затрат, а точнее сказать, без фундаментальных потерь. Причём в отсутствии приемлемых внешнеполитических точек опоры. На что опираться – на ценности или на откровенный цинизм? Янукович в свое время совершил роковую историческую ошибку – будучи зависимым от внешних сил, он потерял власть, лицо, влияние. А наши начальники? Пока это вопрос открытый.

— Накануне подписания Евразийского союза активизировалась борьба мнений между сторонниками объединения и противниками. Последние одним из главных своих аргументов выдвигают следующий: Казахстан в этом союзе ждет если не полная, то частичная потеря независимости, так как этот союз прежде всего политический. В то же время сторонники ЕАЭС убеждают, что речь идет только об экономике. Так экономический это будет союз или все-таки политический?

— Ещё 1 января 2011 года в своей статье в газете Известия Владимир Путин абсолютно открыто разъяснил цели и последовательность реализации проекта евразийской интеграции на всех уровнях – от взаимных преференций и общего рынка в рамках СНГ до создания политического интеграционного проекта под названием Евразийский союз.

Вот лишь некоторые цитаты из этой статьи: «Тесная интеграция на новой ценностной, политической, экономической основе — это веление времени», поэтому после ряда шагов по созданию интеграции экономической «мы ставим перед собой амбициозную задачу: выйти на следующий, более высокий уровень интеграции — к Евразийскому союзу».

Сквозь весь текст статьи проходит линия сравнения евразийского проекта с европейским. А как мы знаем, уровень интеграции в Евросоюзе таков, что можно практически утверждать – Европейский союз — это новая страна, пока объединенная на конфедеративном принципе, но дальнейшее сближение ее участников не отрицает и будущего федеративного устройства Европы.

Владимир Путин говорит и о том, что «евразийцы» стремятся пройти европейский путь, на который они потратили 40 лет, за гораздо меньший срок. То есть линия развития интеграции: от участников, через конфедерацию к федерации, видна достаточно прозрачно.

В своем выступлении на портале Zona.kz я говорил о том, что президент России откровенен со своим народом, мы же получаем от нашего руководство постоянно манкирование понятием суверенитета, словно мы недостойны такой степени откровения, исходящей от нашего президента.

Тем не менее, все сомнения в истинных целях интеграции окончательно были развеяны президентом Назарбаевым в его лекции в МГУ, где он не только говорит о целях высокого уровня интеграции, но даже ставит перед Евразийским союзом политическую цель. Эта цель сформулирована в традиционном для Назарбаева духе – новая конфедерация должна войти в ведущую тройку мировых интеграционных объединений.

Достаточно подробно изучить эту лекцию, чтобы все вопросы отпали. Она полностью опубликована и есть в интернете.

Ещё раз могу высказать обиду на то, что президент обратился не к нам, народу Казахстана, а сделал это в зарубежной аудитории.

Я не могу объяснить, почему у нас не понимают очевидного – причины такой позиции некоторых людей мне абсолютно не ясны. Пусть это будет их проблемой понимания происходящего.

29 мая 2014 года будет подписан Договор о создании Евразийского экономического союза. Пока между Казахстаном, Россией и Белоруссией. Казахстанские эксперты, чье мнение мы постоянно публиковали в нашей газете, с самого начала озвучивания этой идеи выражали свои опасения относительно того, что политические силуэты будущего союза ничего хорошего для нашей страны не сулят.

То же самое утверждает и наш сегодняшний собеседник Дастан Кадыржанов — политолог, член президиума ОСДП.

— Дастан, если бы вам дали возможность выбора между двумя союзами: Европейским и Евразийским, какому вы отдали бы предпочтение?

— Несмотря на то, что эти два союза обладают абсолютно разным ценностным содержанием, я бы не выбрал ни тот, ни другой. Вопрос не в том, что один лучше, другой хуже. Вопрос в зрелости нашего общества. Современная история доказывает, что еще не удавалось создать интеграционные союзы, которые были бы способны «за уши» выровнять страны-участниц по уровню развития. Как раз наоборот — даже самый передовой на сегодняшний день союз — Европейский — с трудом справляется с вопросами неравенства между разными субъектами союза и их обществами.

Я считаю, что для того, чтобы глубоко интегрироваться, нужно выйти на такой уровень развития, когда казахстанское общество научится преодолевать свои собственные болезни молодости самостоятельно. Мы должны достичь определенного уровня зрелости в развитии нации и ее идентичности. Образно говоря, это как в вопросах брака — незрелая личность, незрелый брак, поспешно выстроенные отношения, а страдать будет будущее — дети.

То неравенство, та несправедливость политической системы, которая существует у нас, не может быть исправлена извне — прежде мы должны уметь исправлять свои недостатки сами. Например, научиться делать так, чтобы внешнеполитические интересы не были представлены интересами только одной узкой группы, а чаяниями самых широких кругов нации. Только в этом случае это будет интеграция наций, а не олигархических верхушек и транснациональных корпораций.

То, что наш народ не допущен к выбору геополитических ориентиров, — и есть самый главный показатель незрелости казахстанской политической системы. А значит, сейчас не самое лучшее время для интеграции, но очень подходящее для нового витка колониальной зависимости.

— 29 мая состоится подписание Договора по Евразийскому экономическому союзу. А мы — народ, граждане страны представления не имеем о сути документа, все решили за нашими спинами, даже не спрашивая нас. За народ все решила кучка чиновников, которых он нанял на свои деньги, а кучка эта решила, что народ должен его обслуживать. Так ведь получается?

— Вы лишь подтверждаете то, что было сказано мною выше. Казахстанская элита вступает в геополитическое объединение с Россией и Беларусью вопреки не столько воле народа, сколько вопреки нормальным демократическим, цивилизованным процедурам принятия важнейших исторических решений. По-моему, это абсолютно очевидно.

В том, чтобы не посвящать широкие слои общества в суть договора, наверное, есть даже какой-то замысел, но его трудно угадать. Скорее, это похоже на утерю властью любого чувства целесообразности и прагматизма, о котором так любит говорить президент Назарбаев.

Самое интересное то, что договор в основной своей части опубликован, но… в российских СМИ, из которых мы имеем возможность узнать что-либо. Наши власти почему-то не предпринимают даже попыток хоть как-то проинформировать общество о его содержании.

Такое политическое решение по своему стилю стоит на уровне даже не феодализма, а какого-то древнеегипетского разделения на посвященных жрецов и на всех остальных, недостойных участия в таинственных ритуалах. К сожалению, это лишь усиливает политическую ответственность правящей группы в будущем. Хотят отвечать «по полной» и за все — пусть, мы не можем этому помешать никак.

— Депутат мажилиса парламента РК Айгуль Соловьева озвучила сакральное мнение Акорды о том, что нет необходимости в проведении всенародного референдума по вопросу вступления страны в Евразийский экономический союз (ЕЭС). Если учесть, что страны Европы вступили в Евросоюз только после общенационального референдума в каждой из них, то что помешало Акорде посчитаться с волеизъявлением народа Казахстана?

— Пример госпожи Соловьевой не есть что-то из ряда вон выходящее. Она является представителем той политической партии, которая у власти, которая проводит внешнюю политику в том стиле, о котором мы с вами говорим. Выполняет, скажем так, свою ролевую функцию — не более того.

То, что у нас общество не принято спрашивать ни по какому вопросу — это политическая традиция и почему она должна быть изменена по какому-то отдельному вопросу? Все свершается вполне в стиле Акорды и «Нур Отана», в этом ничего нового нет.

— Власть Казахстана утверждает, что ЕЭС не является политическим союзом, а поэтому нет надобности считаться с мнением народа. Но мы же не курятник строим, но почему граждан, казалось бы, независимого государства загоняем в кошару империи под видом экономического союза? Вы согласны с таким мнением?

— Мое мнение по данному вопросу уже известно давно — я выступал в прессе и на Антиевразийском форуме и достаточно четко и подробно выражал свою позицию.

Цели евразийского объединения очевидны — шаг за шагом интеграция ведет в направлении создания не просто политического союза — речь идет о создании нового государства, в котором Казахстан будет конфедеративным или постепенно превратится в федеративный субъект. В этом есть огромный риск для нас.

— То есть прав был Жириновский, когда он заявил, что Центральная Азия — это есть федеральный округ России, центром которого является город Верный?

— О своих целях Кремль заявляет открыто. Что тут непонятного? Наши власти «скромничают», но при этом не говорят же, что Путин вводит нас в заблуждение. Наоборот, Акорда соглашается со всеми основными политическими трендами Кремля. Временные пункты несогласия не являются принципиальными. Принципиально все вопросы уже решены.

— Вы изучили текст Договора об ЕЭС? Чего нам нужно опасаться в нем?

— Мне удалось прочесть и внимательно изучить текст Договора — спасибо участникам социальных сетей, которые, словно партизаны, «самоотверженно» опубликовали ссылки на него. Впервые я ознакомился с ним еще до Антиевразийского форума, чтобы не оказаться в позиции «не читал, но осуждаю».

Сегодня порочна сама суть интеграционного союза с Кремлем, сам смысл создания наднациональных органов, которым мы делегируем львиную долю своего суверенитета.

В экономическом смысле интеграция является расширением возможностей. А как можно ожидать его в экономическом союзе со страной, которая стремительно движется в сторону изоляционизма и санкций? Я уже не говорю о тех ценностях внешней политики, которую проповедует Кремль и которую мы должны разделить. Причем разделить в полном смысле слова.

По оценкам некоторых российских же экспертов, последствия аннексии Крыма обойдутся их казне в десятки миллиардов долларов, которые пойдут только на выравнивание уровней экономического неравенства этого региона с остальными российскими субъектами Федерации. Кто будет платить за это? Как мы видим, не только российская казна, но и средства нового союзного образования. А это значит, что мы с вами будем оплачивать российскую внешнюю политику. В этом случае как можно говорить, что новый союз будет существовать вне политики и останется в рамках экономики?

— Вам не кажется, что Акорда не дает добро на публикацию текста Договора в казахстанских СМИ из-за боязни излишней политизации вопроса, как, например, это случилось в Украине — быть с Евросоюзом или с Россией?

— Я понятия не имею, почему власти не делают этого. Не могу представить себе ни одного трезвого аргумента. К украинским событиям привела именно узурпация окружением Януковича права решать во внешней политике все без какого-либо обсуждения. Они не спрашивали свой народ, на что, на какие ценности он хочет ориентироваться вне страны, и получили массовый протест, а затем и раскол нации.

Если бы провели плебисцит и выяснили, что в Украине достаточно сторонников как европейского вектора, так и российского, то могли бы многое предотвратить из того, что произошло. Такое «выяснение отношений» привело бы к неизбежному поиску компромисса — вот вам и решение в духе национальных интересов, в духе демократии.

Янукович не сделал этого шага — в итоге две точки зрения приобрели бескомпромиссный характер. А это — раскол и опасность гражданской войны — то, что мы сегодня наблюдаем в Украине. Вот какова цена безответственности власти.

— Президент Белоруссии Лукашенко перед тем, как подписать договор о ЕЭС, выторговал для своей страны ряд привилегий, в том числе 2 миллиарда долларов кредита из России. Это у казахов называется «өлсем жастығымды ала кетейін» (умирать, так забрать с собой подушку). А наша власть готова молча подписать все, что предлагает доминант этого союза — Россия. Может, у нас нет никаких проблем?

— Проблем у Акорды очень много. Президент прекрасно понимает, в какую геополитическую ловушку он позволил себя заманить. Все также прекрасно понимают, что Лукашенко озвучил не только свои претензии, но и позицию Назарбаева, который решил выдвинуть их перед Путиным устами «батьки». Это правильная тактика — лучше так, чем никак.

Как бы ни кричали пропагандисты ЕЭС об экономическом прагматизме курса на интеграцию — абсурдом выглядит то, что по нефтегазовому сектору стороны отложили вопросы аж на 2025 год. Я уже говорил об этом ранее, повторюсь и для вашего издания. Если экспорт и транспортировка сырья представляют собой структурную основу экономик трех стран, то в чем тогда вообще экономический смысл объединения?

Без них мы могли вполне обойтись без наднациональных органов и прекрасно порешать все вполне взаимовыгодно на основе двусторонних договоров. К чему вся эта свистопляска именно с интеграцией союзного типа? А в том, что, кроме политических целей, это объединение в реальности не обладает никакой экономической целесообразностью. Во всяком случае, они стоят далеко не на первом месте. Поэтому хватит уже обсуждать очевидные вещи — нужно задумываться о том, что делать дальше, как спасти страну от новых колониальных и империалистических объятий, а не пытаться разобраться в пропагандистской казуистике.

— На этой ноте, пожалуй, завершим наш диалог. Спасибо вам!

В последнее время в российских и отдельных казахстанских СМИ, известных своей пророссийской позицией, стали появляться неоднозначные публикации, в которых эксперты из соседней страны излагают свое видение и понимание перспектив взаимоотношений РФ с ее ближайшими соседями в контексте интеграционных проектов. Мы попросили высказать свое мнение по этому поводу известного казахстанского политолога Дастана Кадыржанова.

МОМЕНТ ПРОЗРЕНИЯ

— Может ли Евразийский экономический союз (ЕАЭС), в который вступает Казахстан и споры по поводу которого не утихают до сих пор, стать фактором, консолидирующим наше общество?

— Такая возможность действительно существует в будущем, но для этого нужно пройти определенный путь роста национального самосознания. Хотя то, в каких условиях Казахстану пришлось подписывать договор о ЕАЭС, может свидетельствовать как раз об обратном. Мы прекрасно знаем, что в нашем обществе возник раскол. Об этом говорят эксперты, замеры общественного мнения, климат в социальных сетях.

Раскол произошел не просто по мнениям – он произошел по всей глубине убеждений, на ценностном уровне. Это снова подняло на поверхность проблемы нашего общества – от реального положения дел в вопросе строительства нации до всего, что накопилось в социальной сфере.

В какой-то момент ситуация казалась даже катастрофической. В особенности тогда, когда она обострилась под внешним давлением, прежде всего, со стороны Кремля. Это происходило настолько открыто, что практически ни у кого не осталось сомнений — такое давление основано на долго выстраиваемой политике Москвы.

Тем не менее, вы правы – именно этот этап резкого и массового прозрения, осознания реальной ситуации разбудил гражданское самосознание граждан, и этот процесс уже необратим.

Излишне будет акцентировать внимание на том, что многие политические алгоритмы на высоком уровне тоже вынуждены были меняться прямо на наших глазах. То, что политическая часть договора об ЕАЭС не подписана — это во многом результат того общественного давления на власть, которое организовали антиевразийские силы.

Но будем честны сами с собой: давление – не единственная причина, по которой не состоялось подписание. Тут сыграло свою роль множество факторов: и внутренняя неуверенность всех участников переговоров с казахской стороны в том, что они реально не «сдают» суверенитет страны; и атмосфера, созданная Западом вокруг России; и даже твердая позиция президента Назарбаева, которому, на первый взгляд, было бы очень выгодно заключение такого союза.

Я уверен, что и для Назарбаева этот процесс тоже стал неким моментом прозрения, когда сложившийся вокруг него восторженно-идеальный информационный вакуум моментально рассыпался в прах. Это произошло по той причине, что вопросы стояли самые сущностные, и тут никакой сладкоречивый флер не затмил бы всей тяжести политической ответственности за них.

Так или иначе, о том, что политическая часть не подписана, было объявлено чуть ли не в восторженных тонах, что должно было символизировать «нашу общую»победу.

В принципе, вот такие перипетии могут лечь в основу неких платформ консолидации общества.Тем более что процессы не стоят на месте. Сегодня Россия проигрывает один из своих главных и некогда успешных фронтов — информационную войну. Туман безумной пропаганды, который расколол мир на части, да что там говорить, расколол собственно русских по всему миру, начал потихоньку оседать, вынося на поверхность уродливые формы последствий путинской аннексии Крыма.

Это не может не повлиять на главное – изменения в самосознании казахстанцев на ценностном уровне. Уже сейчас ощущается, что те ястребы, которые были по разные стороны мнений, потихоньку меняют свою риторику в спорах, значительно смягчая ее бескомпромис¬сность. Часто это происходит благодаря пониманию того, что они стали в свое время мишенью для бессовестной информационной обработки. Люди склоняются к более компромиссным формулировкам. Постепенно приходит уже реально выстраданное и пропущенное через себя понимание того, что нельзя в Казахстане доверять тем силам, которые пытаются нас расколоть, – ни с Запада, ни с Севера, ни с Востока.

По тому, как поначалу оказался слаб украинский политический класс перед теми вызовами, которые поставил перед ним мир, казахстанцы увидели, как они сами могут оказаться в такой же ситуации уже тут, у нас дома. Потому что сила и убедительность нашего политического класса вообще оставляют желать лучшего. В критический момент он может и не осилить роль национального лидерства. А геополитические сценарии сегодня могут быть абсолютно любыми, и это нельзя сбрасывать со счетов.

По поводу консолидации могу сказать одно. Консолидация на основе национальных интересов – это необходимый результат, можно даже сказать, обязательный, для того, чтобы наша страна сохранилась вообще. Просто речь должна идти о сплочении гражданского общества, нашедшего в себе силы и потенциал для нового качественного шага вперед в своем цивилизационном развитии.

РЕИНКАРНАЦИИ НЕ БУДЕТ

— Вы можете привести какой-нибудь аргумент, однозначно показывающий на то, что в конечном итоге самая логичная трансформация ЕАЭС будет выглядеть как реинкарнация СССР?

— Конечно, реинкарнация СССР – это не более чем пропагандистская формула. Я часто повторяю, что СССР возник на основе единой ценностной идеи — идеи народного самоуправления в виде Советов. Именно она и очаровала такой огромный массив людей от Польши до Сибири в начале прошлого века. Во что этот формат превратили большевики со своей диктатурой пролетариата и чем все это потом закончилось, мы хорошо знаем.

ЕАЭС даже приблизительно не обладает подобной ценностной платформой. Это союз олигархических режимов, пытающихся создать друг другу взаимную внешнеполитическую опору и продлить годы своего правления.

Очень много лет понадобилось для того, чтобы советские люди поняли: под маркой народного самоуправления и от имени гегемона — самого «прогрессивного рабочего класса» – в СССР был построен один из самых тоталитарных режимов в истории.

Сутью сравнений ЕАЭС с СССР, в частности, исходивших из моих уст, является государственное устройство Союза, а именно создание федерации, в которой республики будут обладать весьма ограниченным и декларативным суверенитетом. Такая сильная форма сравнения призвана была заострить внимание на следующем: вопреки лихорадочным заверениям власти, что речь якобы не идет об утере суверенитета, она именно об этом и идет. И конечно, более наглядный пример, чем СССР, трудно придумать.

Еще одна общая черта – создание и укрепление наднациональных органов. Это и есть то самое делегирование суверенитета по образцу СССР – новые госпланы, союзные министерства, дирекции строек общесоюзного значения, министерства путей сообщения, единая система судов, КГБ, МВД СССР и прочее. Подобные органы ЕАЭС уже почти учреждены… Поэтому сегодня главной задачей здоровых национальных сил является то, чтобы все эти механизмы либо попросту не состоялись, либо действовали исключительно в наших национальных интересах. Это миссия нашего политического класса, и именно по отношению к этой деятельности завтра будет определяться роль в истории каждого представителя политической элиты.

Что для этого необходимо? Надо активно стоять на платформе казахстанских национальных интересов и не сдавать их на каждом, даже самом малом участке взаимодействия с Россией или с кем бы то ни было еще.

И третье сходство с СССР – это то, что от его реализации простым людям не будет никакой пользы — вот это надо понять всем в Казахстане. Польза будет лишь у тех, кто как продавал национальные богатства, так и продает, только теперь рука об руку с «союзными» олигархами. Пропагандисты используют наше социальное недовольство, чтобы запудрить мозги, и при этом уже сегодня посадят нам на шею уже российских богатеев и непонятную бюрократию, чтобы они продолжали богатеть, а мы смотрели их лживые картинки по телевизору.

О РОЛИ ЭЛИТ И ЛИЧНОСТИ

— На ваш взгляд, в чем базовая причина того, что наши элиты так рьяно ратуют за ЕАЭС?

— Выгода у них многоуровневая. Она есть как в экономической сфере, так и в плане политической безопасности. В особенности это касается внешних гарантий безопасности в так называемый период транзита власти. Многие ошибочно называют его «постназарбаевским». Я же могу с уверенностью сказать: транзит власти осуществляется уже сегодня.

Уже очевидно, что новые общественные отношения вызревают внутри казахстанского общества и его элит. Когда они вырвутся наружу и станут доминирующими – неизвестно, но это лишь вопрос времени.

И не факт, что широкую общественность эти новые правила сказочно обрадуют. Просто по той простой причине, что о чаяниях этой «широкой общественности» никто и не удосужится подумать. И это вполне объяснимо: «широкая общественность» сама так позволяет с собой поступать, поэтому заступаться за нее — пустая трата энергии. Зачем тратить на нее ресурсы, необходимые в совершенно других баталиях?

— Несколько слов о роли личности в истории…нового союза. Как вы думаете, какая судьба ждет ЕАЭС после ухода подписавших соглашение о нем первых фигур дня сегодняшнего? В том смысле, что придут ли на смену Путину, Назарбаеву и Лукашенко политики, равнозначные им по приверженности идее такой интеграции?

— Очевидно, что Кремль будет даже не лоббировать, а продавливать всеми доступными способами, чтобы на место Назарбаева пришел политик, податливый к линии их интересов. В ход пойдут все средства. В этом заключается крайняя, буквально реакционная роль Кремля для нашего общества. Эта позиция логически проистекает из его интересов, и она выражается в том, чтобы не позволить состояться в нашей стране свободному народному волеизъявлению, свободным выборам. Для российского руководства максимальная предсказуемость важнее наших с вами гражданских устремлений.

По этой причине даже если личности из новой или промежуточной политической элиты все же решатся на свободные выборы, то Кремль будет использовать все меры, чтобы им помешать. Вплоть до уже проверенной технологии – зажигания очагов межнациональной напряженности в стране, чтобы посредством этого ослаблять наши национальные ресурсы, истощать их и заставлять нас терпеть поражение.

Другим сценарием, выгодным Кремлю, может стать иной расклад, он даже более вероятен – когда наша и российская правящие верхушки совместно проводят сверхнадежные, с их точки зрения, выборы, чтобы любой другой политической силе не оставить ни одного мало-мальски ощутимого политического пространства.

Результат от такой политики один – его можно добиться, лишь окончательно заасфальтировав наше общество в оголтелый и управляемый тоталитаризм без малейших признаков инакомыслия. Впоследствии такой подход приведет к трагедии — вопрос только во времени. Для многих этот период ожидания может оказаться долгим и тяжким периодом «жестоких и темных времен».

Просто сколько поколений за это время уедет, сломается, исчезнет из родных просторов, будет раздавлено тоталитарной полицейской машиной – вот о какой роли личности нужно беспокоиться, а не о тех, кто усядется на троны. Пострадают же не конформисты, а реально лучшие люди.

И, кстати, не всегда потому, что они будут бороться за свои идеалы – просто, может, в силу своей трусости они элементарно перестанут быть ими – лучшими.

УКРАИНА И «АЗИАТЧИНА»

— Некоторые российские интеллектуалы считают, что без участия Украины у ЕАЭС мало шансов на жизнеспособность? Каково ваше мнение на этот счет?

— Да, многие эксперты в области геополитики действительно так утверждают. Украина – это европейский рубеж России. Это в некотором роде показатель «европейскости» самой России. Поэтому ее отсутствие наносит удар по традиционному «западническому» вектору, который сформировался еще Петром I.

Без Украины Россия становится не просто азиатской страной — в этом ничего негативного нет. Но вот быть страной с размытой идентичностью, означающей пребывание в состоянии «варварства», – это катастрофа российского цивилизационного кода. Манера общения Кремля с Киевом лишь подчеркнула и оттенила это варварство. А россияне четко понимают: то, чем сильна их страна, — это именно ценностная платформа, именно самоощущение, некая «самость», которая в равной мере состоит из азиатской силы и европейского типа цивилизации. Отбери одно – рухнет все.

Пока мы наблюдаем за тем, как Кремль занимается лихорадочным уничтожением этого самого русского культурно-цивилизационного духа. Причем настоящего духа, а не его суррогата в стиле «тагил» или «поздравим немцев с 9 мая».

Оказалось, что в наше время упасть до уровня вульгарной аннексии – для национальной цивилизации — это значит запустить триггер самоуничтожения. И страшно, что это происходит на фоне тотального роста охлократической поддержки такой политики Кремля.

РАБСКАЯ ПОХЛЕБКА НЕ ДЛЯ НАС

— Что вы скажете по поводу некоторых конспирологических версий, что Казахстану вряд ли будет «разрешено» самостоятельно определиться с фигурой преемника первого президента? Такая постановка вопроса отражает объективную реальность, которая отведена (уготована) нам в геополитических раскладах?

— Об этом мы уже говорили выше, но давайте еще раз уточним: Казахстан сегодня интегрирован в мировую экономику так, что представляет собой лакомый кусок с довольно высоким уровнем геополитического значения. И в регионе, да и при желании в мире тоже.

Центральная Азия вообще сама по себе является геостратегическим регионом, а Казахстан представляет собой одну из его основных осей. Так что здесь пересекаются многие векторы интересов разных стран.

Насколько это пересечение фатально? Или, может, наоборот, это залог стабильности и безопасности, как его понимал и создавал долгие годы Назарбаев? Пока правильный ответ выдаст только дилетант, потому что все системы безопасности в мире рушатся быстрее, нежели проходят экзамены на надежность, прочность и долговечность.

Крымская кампания продолжает греть мир ощущением, что теперь в геополитике «все возможно» – любое вероломство, любая беспринципность. При этом международные механизмы защиты в очередной раз демонстрируют свою слабость и неэффективность.

По этим причинам мы естественным образом являемся объектом пристального внимания для многих стран-международных центров силы, и это должно стать для нас обычным восприятием положения страны в мире. Это нужно, чтобы понимать истинную цену явлений, происходящих вокруг нашего суверенитета – его усиления или ослабления.

Не только у Англии главными союзниками являются ее армия и флот. Мы тоже должны быть готовыми ко всему.

Так что я буду банален, но опять повторю: прочной основой суверенитета является высокое гражданское самосознание каждого члена общества и достойный общественный договор между ним и политическим классом. А подавление этого фактора разрушает его самый главный потенциал. Рабу все равно, кто плантатор — свой или сосед? Если вовремя подадут похлебку — значит мир выглядит незыблемым.

ЛОЗУНГИ И РЕАЛЬНОСТЬ

— Россия достаточно неожиданно стала открыто и активно разыгрывать на постсоветском пространстве «русскую карту». К чему в этом плане стоит быть готовым Казахстану? Или же мы застраховали себя, войдя добровольно в ЕАЭС?

— Мне кажется наоборот. Вступление в союзы с Россией опять вызовет идентификационные диссонансы у русского населения образца начала 1990-х. Мы вроде прошли этот постсоветский этап, и те, кто хотел уехать, уехали. Остались те, кто поверил в казахскую государственность. Теперь извне снова приходит этот импульс подрыва идентичности.

Сегодня уже стало очевидным, что лозунг «русские своих не бросают» касается только братьев по оружию, но не имеет никакого касательства к соотечественникам за рубежом. Еще как бросают. Поиграют в политические игры и бросают. Теперь вырисовывается версия еще хуже – втянут в боевые действия и погубят. И в конце оставшихся все равно бросят.

Если кто-то наивно полагает, что такая незавидная судьба их минует, то он глубоко ошибается. Кремль будет продолжать попытки создания «горячих точек» у стран-соседей, в этом даже не стоит сомневаться. Нам нужно всем постараться сберечь тех наших сограждан, которые действительно не хотят участвовать в этом безумии. Прежде всего, пора, наконец, понять, что страна, не имеющая на своей территории доминирования собственных информационных ресурсов, очень скоро получит максимальный пакет угроз.

— Как долго украинские события будут отбрасывать тень на комплекс взаимоотношений России с бывшими союзными республиками вообще и на казахстанско-российские отношения в частности?

— Всегда. Всегда все, что происходит на постсоветском пространстве, будет смотреться через призму и России, и Украины, и других стран бывшего СССР, а также будет и должно входить в круг нашего геополитического внимания, наших национальных интересов.

Практически весь период рыночной модернизации Казахстана прошел по формуле «Сначала экономика, а потом политика». Судя по некоторым косвенным признакам, она явно начинает исчерпывать себя, и все чаще ведутся разговоры о необходимости коренных политических реформ. Учитывая эти настроения, мы решили поговорить с известным казахстанским политологом Д.Кадыржановым о перспективах модернизации политической структуры нашего общества.

Диктатура подзаконных актов

— Насколько очевиден и как проявляется на практике в Казахстане дефект конституционного разделения полномочий между президентом, парламентом и правительством?

— Дефект – это отклонение от нормы. У нас же отсутствие разделения полномочий – итог, вполне закономерно проистекающий из всей политико-экономической структуры общества и, конечно же, из его правовой системы.

Правовая система, как правило, исходит из того, какие реальные цели преследует элита страны и как она собирается обеспечить их наиболее эффективное достижение. Поэтому если обогащение за счет продажи национального богатства может гарантировать только автократический строй, опирающийся на полицейское государство, то в итоге вы получите конституцию, которая призвана эту автократию закрепить и обезопасить от поползновений со стороны других общественных групп и, собственно, народа.

Конечно, любая республиканская конституция всегда декларирует, что власть в стране принадлежит народу. Но если вы не анархо-синдикалист, то признаете, что эта власть должна быть делегирована. Вот тут-то и выплывает наружу, к чему власть стремится изначально и для чего создает государственную иерархию.

Итак, если вы стремитесь найти признаки сверхконцентрации власти в одних руках, то достаточно рассмотреть нашу правовую систему в сравнении с законодательством США, которое, на мой взгляд, наиболее контрастно оттенит нашу специфику.

Общеизвестно, что в Соединенных Штатах президентский институт является одним из сильнейших в мире. Более того, форма правления там характеризуется как «президентская республика». Однако даже при простом прочтении американской Конституции вы увидите, что фактически вся полнота власти в США принадлежит конгрессу, представляющему собой коллегиальную власть в стране.

Об этом говорится в самой первой статье, с которой начинается Конституция и в которой описываются полномочия американского парламента. С точки зрения правовой философии, там понятие «законодательная власть» является отражением понятия высшей власти, а не представляет собой ограничение прав и функций. В американской Конституции широта прав конгресса фундаментальна, и она, прежде всего, ориентирована на исполнение основной цели государства – общее благоденствие Соединенных Штатов.

Президент же является должностным лицом, которому «предоставляется исполнительная власть». То есть правовая философия такова, что не президент своей полнотой власти передает права парламенту, а, наоборот, народная власть делегирует функции высшему должностному лицу. Именно поэтому в Конституции США вы не найдете формулировку «глава государства».

У нас же статус президента определен достаточно четко – он является «главой государства», обладающим исключительным правом действовать от лица народа, отвечающим за «обеспечение деятельности всех ветвей власти – исполнительной, законодательной и судебной».

Правовую философию нашей Конституции, касающуюся реального места парламента в политической жизни, вы увидите в соответствующем разделе (под номером 4, между прочим, а не под номером 1, как в Конституции США – это к вопросу о приоритетах).

Сразу же четыре пункта статьи 49 сообщают нам не о правах парламента, а об ограничениях его деятельности. Сначала обозначено, что он является не органом власти, а «представительным органом», полномочия которого ограничены его сессиями. Весьма неуместно смотрится здесь порядок роспуска парламента, а организация и деятельность даже не удостоились места в Основном законе. Бросается в глаза постоянное повторение фраз «по предложению президента», «по рекомендации президента», а заканчивается вообще замечательно. Приведу пункт 2 статьи 61 практически полностью: «Президент Республики имеет право определять приоритетность рассмотрения проектов законов… При неисполнении Парламентом настоящего требования Президент Республики вправе издать указ, имеющий силу закона, который действует до принятия Парламентом нового закона в установленном Конституцией порядке». Здесь, по-моему, все очевидно.

Эта же статья отдает право первенства законодательной инициативы президенту. Затем подробно описывает права парламента, которые достаточно впечатляющие и даже почти сходны с правами Конгресса, но тут же дезавуирует их фразой «все иные отношения регулируются подзаконными актами», опять преподнося подарок исполнительной власти даже не на уровне президента, а на уровне клерка, являющегося разработчиком подзаконных актов.

В сущности, граждане Казахстана давно уже поняли, что мы живем в казуистике этих самых подзаконных актов, предоставляющих просто потрясающие возможности отечественной бюрократии. Почему? Потому что так в нашей Конституции закреплена правовая норма, гласящая: мы, власти предержащие, совсем не стремимся привести свою жизнь к букве закона – мы законы формулируем так, чтобы они выдавали в свет мифическую картину, а в реальности составляли совершенно иные политические правила.

Можно сказать, что наш президент представляет собой нечто вроде регента над народом, замещающего собой все ветви власти. Напомним, что и судебная ветвь находится в его руках, о чем недвусмысленно говорит статья 82-я Конституции, дающая ему право назначать всех судей в стране. Как говорится, просто и со вкусом.

Отдельный вопрос – принятие конституционного Закона «О первом президенте», который определяет Нурсултана Назарбаева как единственного «основателя нового независимого государства Казахстан». Это фактически наделяет лидера нации сакральным статусом.

Бюрократия – плохой партнер

— В последнее время стали поговаривать о возможной трансформации природы существующего у нас политического режима в сторону усиления полномочий парламента и роли премьер-министра. По-вашему, чем обусловлено появление такой темы?

— Во-первых, существует объективная, даже целесообразная необходимость ограничения сверхполномочий президента. Целесообразная не с точки зрения народа, а с позиции интересов правящей группы.

Одной из причин кризиса управления в государстве является то, что президент уже очевидно не может охватить все полномочия, которые ему предоставлены. И это не только потому, что за 20 с лишним лет накопилась определенная усталость. Во многом осуществление полномочий происходит инерционно, что предоставляет высшей бюрократии потрясающие возможности в плане манипулирования действительностью от имени президента. Поэтому коллапсы, когда президентская идея на уровне реализации встречается со своим жалким и уродливым подобием, – это уже привычная ситуация. Государственная машина теряет свою управляемость.

Далее происходит еще хуже. Эта реакционная масса выдает и обратную связь – генерирует уже «наверх» и вкладывает в уста главы государства не те идеи, которые были бы необходимы президенту, а те, которые выгодны ей. Тут уже формируется порочный цикл, который, к нашему ужасу, зиждется на сверхвозможностях президентства не как персоны, а как политического института. Маскировка всех этих неудач закономерно осуществляется за счет упорной пропаганды, а также беспрецедентного и все усиливающегося полицейского давления.

Во-вторых, появилась другая очевидность. В ходе резко развивающихся политических кризисов в мире стало понятно: внутренняя политика, проводимая в стране, – это гигантское поле уязвимости с точки зрения агрессивного внешнего воздействия. И в борьбе с этой волной внешнего влияния отечественная бюрократия абсолютно неэффективна.

Очевидным это стало и для президента, но у него нет никаких шансов «вылечить» эту систему изнутри, потому что упомянутая уязвимость ею и сформирована. Это не просто некая элементарная линия поведения типа лени или умения устраивать волокиты – нет, это сфера конкретных финансово-политических интересов, за которые отечественная бюрократия будет бороться свирепо и упорно.

«Вовне» бюрократической олигополии президент уже давно не умеет мобилизовывать человеческие мотивации. Потому что все коммуникации с обществом основаны не на привлекательности идей, а на манипулятивных техниках, которые бывают успешны лишь на короткий период, а потом их уродливая сущность все равно становится достоянием общественности и стократно усиливает уязвимость нашего государства.

На все эти болевые точки внешние центры силы могут в нужный момент уверенно «надавить» и поставить руководство страны в политический тупик, как это произошло с договором об ЕАЭС. Каждый из центров силы использует свои традиционные способы давления – кто-то по этнической линии, как это делает Россия, кто-то под предлогом защиты демократических интересов, как это делает Запад, а кто-то просто заявляет о праве на защиту своих экономических интересов, как это делает Китай. И все вместе успешно применяют прямой и информационный шантаж вокруг главного – вопроса о персональной власти в Астане.

Для политической элиты иного способа противостоять этим вызовам извне, кроме как добиться широкого единства интересов, не существует. Однако манипулятивный метод может привести, максимум, к жонглированию правовыми полномочиями с целью выдать их за реальные политические реформы.

Это уже уверенно можно сказать: без сущностных реформ не выйдет ничего. Потому что стиль коммуникаций в русле «давайте посоветуемся, подайте нам идеи» уже не вызывает никакого доверия. Бюрократы – плохой партнер. Они работают лишь на собственную карьеру и безопасность, иное им просто не позволит система. А это слишком больно для человека, искренне соглашающегося давать советы, – наблюдать постоянную дискредитацию собственных идей.

А за конкретными примерами далеко ходить не надо. У нас вообще-то еще семь лет назад официально была провозглашена президентско-парламентская форма правления: 19 июня 2007 года президент подписал конституционный Закон «О внесении изменений и дополнений в Закон о выборах РК». Ну и что изменилось в нашей жизни? Ничего, кроме того, что теперь никто не знает подавляющего большинства депутатов мажилиса, поскольку люди голосовали не за личности, а за такую абстракцию, как «казахстанские политические партии». Стало ли общество более демократическим? Есть хотя бы один человек, который бы это почувствовал?

Нам нужна новая правовая философия

— У вас есть свое видение практической трансформации казахстанской формы управления из президентской в парламентско-президентскую? Какой вариант формирования мажилиса вы бы предложили? (Имеются в виду соотношение депутатов, выбранных по мажоритарной системе и по партийным спискам, проходной барьер для политических партий, возможность создавать блоки и выдвигать общие списки и т.д.)

— В отличие от большинства представителей оппозиции, я вообще не поддерживаю идеи парламентско-президентской или парламентской формы правления. Я – сторонник американской системы, когда президент является одновременно главой правительства. У нас позиция премьер-министра – это не более чем институт, призванный оттенить политическую и экономическую ответственность президента в его неудачах на поприще, которое мы называем общим благоденствием граждан Казахстана. Я вообще являюсь сторонником того, чтобы из политической системы были изъяты все органы, играющие роль камуфляжа.

Мы уже говорили выше о роли конгресса в правовой философии США. Соответственно такой же я хотел бы видеть и роль нашего парламента, который представлял бы собой идеологию реального общественного договора. Чтобы он был институтом истинного народовластия, а не формой, навязанной сверху. Президенты приходят и уходят, а коллегиальный орган власти вечен, потому что поистине народен.

Я – убежденный сторонник того, чтобы выборы в парламент осуществлялись полностью на мажоритарной основе. В первую очередь потому, что согласно «закону Дюверже», на основе мажоритарных выборов может сложиться классическая двухпартийная система, радетелем становления которой в Казахстане я также являюсь.

Мои убеждения подкрепляются собственным опытом электоральных кампаний, которые мне посчастливилось вести в различных масштабах. Этот опыт говорит: только личные обязательства, данные кандидатом в депутаты своим конкретным избирателям, только его морально-этический облик, только открытая конкуренция его предвыборной платформы, только привязанность его к конкретному округу страны и к его настоящим проблемам способны создать реальную демократическую связь между депутатом и избирателем. Только тогда мы прекратим создавать безликие представительные органы.

Если же вы разделяете палату на две части, одну из них отдавая одномандатникам, а другую – партиям, то вы создаете неравноправие между самовыдвиженцами и партийными кандидатами, потому что партии могут попасть в ту часть, которая избрана на мажоритарной основе, а самовыдвиженцы в партийную часть – нет. Зачем? Зачем опять создавать неравенства на ровном месте?!

Победившая партия, таким образом, вычисляется при подведении итогов выборов – от какой партии больше всего кандидатов проходит по одномандатным округам. И все. Не надо усложнять.

Может показаться, что такая система не обладает механизмами, стимулирующими развитие партийного движения, но уверяю вас: на самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Голосование по партийным спискам укрепляет в партиях центральную бюрократию, в то время как необходимость конкурировать в каждом избирательном округе развивает их региональную деятельность. Партия реально становится не бюрократической, а коллегиальной и общенацио-нальной структурой.

В таких условиях обречены на гибель «политтехнологические карлики», которые поддерживаются «Ак Ордой» для манипулятивных техник. И, что самое важное, вопрос процентного ценза для партий в парламенте, таким образом, теряет всякий смысл. Сколько округов убедил, столько и получил депутатов для своей фракции.

Квоты для регистрации партий я бы уменьшил … до 7 человек. Или до 12… Смысл в том, что если кто-то хочет организованно формулировать и продвигать свои убеждения – добро пожаловать. В условиях открытых выборов все партии и политические движения сами объективно займут подобающую им ячейку масштабности – от дворовой партии до общенациональной.

Создание предвыборных блоков – тоже приветствуется. Просто при ликвидации голосования по партийным спискам речь по-настоящему пойдет о реальной эволюции партийного движения. Именно через объединение платформ, финансовых и человеческих ресурсов и осуществляется развитие партий, происходит складывание оптимального партийного баланса в стране.

Как специалист в области брендинга могу добавить: при голосовании по партийным спискам избиратель голосует не за «качество товара», а за его бренд, ярлык, за мифологию. Даже понятие «репутация» здесь является максимально размытым, поскольку хорошее взаимокомпенсируется плохим и в итоге превращается в серое. Поэтому и портреты на партийных плакатах редко совпадают с лицами тех, кто реально потом проходит в мажилис.

Парламент Казахстана по структуре я вижу бикамеральным. Почему? Это тема для отдельного и углубленного разговора.

Как видите, уровень вопросов, которые мы с вами затронули, говорит о том, что символом возможных изменений должна стать конституционная реформа. Но она должна стать не просто принятием по-новому звучащей буквы закона. Нам нужна новая правовая философия. Новая Конституция должна носить ценностный характер для всех и перестать быть одной из манипулятивных техник, возведенных в ранг основных псевдоправил жизни.

Зачем нам полномочный парламент?

— Каково ваше понимание категории «полномочный парламент»? Чем она должна быть наполнена?

— Выше я частично уже ответил на этот вопрос. Фактически власть в стране — это и есть парламент, а исполнительная власть – это лишь должностные лица, нанятые для исполнения своих политических обязанностей. Поэтому широта полномочий парламента должна быть ограничена только суверенитетом страны, и все. Баланс между ветвями власти устанавливается постольку, поскольку президент страны тоже избирается прямым голосованием.

Опыт работы в парламенте позволяет мне высказать свое мнение по поводу того, какими реальными механизмами можно усилить его политическую роль.

Одним из мощнейших рычагов власти являются комитеты палат, но не только постоянно действующие. Особо высоким уровнем полномочий могут обладать комиссии, специально создаваемые для изучения эффективности того или иного закона или программы, для расследований в компетенции должностных лиц или даже по подготовке к привлечению их к ответственности. Это сильнейшее оружие депутатов – создание таких непостоянных целевых комиссий, в особенности в сфере контроля над деятельностью исполнительной власти и, прежде всего, силовых органов.

Но опять же, они станут инструментом усиления лишь в том случае, если депутат будет чувствовать ответственность перед избирателем, а не перед тем, кто «назначил» его на этот пост. Если парламенту не доверяет собственный избиратель, то этот орган превращается просто в дорогостоящее звено бюрократической номенклатуры.

Таким образом, обобщая, могу сказать следующее. Оценкой эффективности любых политических изменений является одно – когда позитив от их реализации почувствует каждый, я повторяю, каждый гражданин нашей страны. А это и будет означать, что мы смогли осуществить самый решительный цивилизационный скачок в истории нашей страны. Тот, который не смогли осуществить за 20 с лишним лет. Но … назовем это периодом накопления эмпирического знания для совершения рывка из варварского дикого капитализма к нормальному цивилизованному обществу настоящего народовластия и гражданских свобод.

— Чем, на ваш взгляд, обусловлена необходимость скорейшего формирования полномочного парламента?

— Это как закон сохранения энергии. Если сегодня энергия народа, накопившаяся в результате осознания несправедливости, перейдет на управление страной — это хорошо. В противном случае она уйдет в протест майданного типа, чем поставит государство на ступень несостоятельности и чем формально откроет дверь для внешней агрессии. Это сегодня не понимает лишь выживший из ума или глубоко циничный человек. История предъявит счет, но может быть поздно. Достаточно проконсультироваться у господина Януковича.

Механизм уже тикает

— Если рассматривать ситуацию с геополитической точки зрения, то можно ли сделать допуск, что активное включение Казахстана в ЕАЭС породит давление на нас со стороны некоторых мировых центров силы в виде оживления темы необходимости демократизации (читай, расшатывания) президентской вертикали в Казахстане, и под таким давлением режим будет вынужден пойти на соответствующие шаги в этом направлении?

— Что касается отношения к внутренней политике Казахстана, то Россия и Запад заинтересованы совершенно в разных вещах.

Кремль заинтересован в консервации архаичных форм авторитаризма в нашей стране, поскольку только жесткая вертикаль власти позволит сохранить прежний курс, направленный на союз с Россией в том виде, в котором его видит и навязывает Путин. Глава Кремля осознает, что склонить Казахстан к замкнутому союзу со страной-изгоем может лишь только тот, кто способен пойти на грубое нарушение национальных интересов страны.

Тем не менее, Кремль явно перегнул с давлением на Астану – даже жесткий персональный шантаж не в состоянии позволить «Ак-Орде» игнорировать внутренние общественные настроения в Казахстане. Скажем больше: эти настроения продемонстрировали такую диалектику перерастания в твердые убеждения, что играть с ними стало весьма опасно.

Запад же, наоборот, понимает, что разрушение архаичного авторитаризма одновременно подорвет и путино-ориентированный вектор. Поэтому под маркой, как обычно, необходимости демократизации продолжит на самом деле то же самое – шантаж и давление на руководство страны, только используя несколько иные инструменты.

Этот шантаж возможен лишь в силу того, что руководство Казахстана в свое время чрезмерно наивно поверило в абсолютную безопасность накопления материальных благ на Западе и в офшорах. Поэтому оно и стало компрадорским вопреки национальным интересам. Рано или поздно эта бомба шантажа должна была сработать, и она сейчас активно используется.

Сегодня сложилась ситуация, когда при всей кажущейся пассивности казахстанского общества оно уже начало активно примерять на себя роль исторического судьи для политической элиты. И в этой активности оно быстро учится опираться в том числе и на международную конъюнктуру, которая быстро теряет свою относительную пассивность по отношению к Казахстану. В определенный момент умение пользоваться внешней поддержкой может перевесить аппаратную и полицейскую силу правящего класса. Так что лучше иметь дело все же с партнером, нежели с обществом, готовым судить с целью обязательно осудить.

Рецепт демократизации

— С учетом отсутствия в Казахстане устойчивых традиций парламентаризма не подстерегает ли нас опасность того, что наш гипотетический полномочный парламент может трансформироваться во что-то не очень управляемое (по некоему подобию кыргызского Жогоргу Кенеша или украинской Верховной Рады)?

— От отсутствия устойчивых традиций парламентаризма есть лишь один рецепт – как можно раньше начинать их приобретать. Однажды президент Назарбаев посетовал, что для заимствования американского опыта понадобилось бы 16 миллионов американцев. Так вот, в США проводится около 80 тысяч выборов в год! Вот где настоящий источник гражданственности.

Излишне говорить, что это должны быть по-настоящему открытые и прозрачные выборы. А не тот дискредитированный суррогат, который мы получили в стране после стольких лет манипулирования их результатами.

Также это означает, что список выборных должностей в стране должен быть значительно расширен и не ограничивался только парламентом. У эффективного управления на высшем уровне должна быть широкая демократическая основа. К примеру, основным фракталом демократии нужно сделать район. Их у нас около 160 — это вполне управляемое и понимаемое пространство для введения реальных единиц самоуправления. На этом уровне мы должны воссоздать советы-кенесы, но самое главное – начать избирать три политические позиции (акима района, судью и шефа полиции) прямым народным голосованием.

Далее. Надо сохранять не управляемость – это опять приведет нас к диктатуре. А необходим баланс, эффективное взаимодействие всех ветвей власти, что не возникает одномоментно.

Других рецептов демократизации пока нет, и нужно начинать их создавать. Что такое авторитаризм – мы уже проходим. Если он окончательно свалится в сторону тоталитаризма, когда править будет, как в СССР, консолидированная бюрократия, только на этот раз корпоративного типа, то итог этого тоталитаризма известен — революция станет единственной объективной необходимостью. Иначе это приведет к тому же итогу, который постиг СССР, – к развалу страны. Это, извините, научно-эмпирическая логика развития событий. И ее никак не избежать. Нельзя будет переждать, спрятавшись под одеялом в надежде, что все бури пронесутся мимо.

Гипотетическая возможность трансформировать автократию в более демократический строй, путем эволюционных преобразований, реально существует. И мы, собственно, об этом сейчас и ведем с вами разговор. Это может произойти только в том случае, если борьба за демократизацию не потонет в коридорных царедворческих интригах, цель которых — просто власть. Власть как возможность продолжения сказочного обогащения за счет расхищения национальных богатств.

Главный же вопрос – существует ли такая политическая сила, которая смогла бы осуществить такое? И есть ли такие персоны, которые способны сформировать эту политическую тенденцию? Остальное – это так, гипотетический диалог. Правда, есть еще мечта. Например, моя мечта – чтобы все это осуществилось.

«Казахский национализм – это взгляд на строительство нации»

Тема, касающаяся национализма  вообще и казахского в частности,  сегодня широко обсуждается в нашем обществе, причем градус дискуссий очень высок. Сегодня мы вновь возвращаемся к ней. На вопросы о природе и эволюции казахского национализма отвечает известный политолог Дастан Кадыржанов.

Все начинается с чувства несправедливости

— Как бы вы оценили общую эволюцию этнонационалистического тренда за годы суверенитета?

— Если вы подразумеваете чисто этнонационалистическую сторону вопроса, то это довольно узкая тема и, я бы сказал, не столь типичная для Казахстана – в отличие от некоторых других стран бывшего СНГ. Гораздо интереснее вести речь о казахском национализме, то есть о взглядах на нацию, на ее строительство.

Известно, что понятие «народ» – культурно-историческое, а нация — это правовое. Поэтому мне не совсем интересно говорить о том, что кто-то где-то размышляет об исключительности или особой роли казахов. Мне интересно говорить о нации в ракурсе того, какое государство мы строим и на чем будет основана его прочность.

Такой националистический тренд идентичен становлению гражданина нации как правового субъекта и общества, отношения внутри которого основаны на равенстве всех перед законом, на правовой защищенности гражданских свобод человека.

Чисто с философской точки зрения и в силу жизненного опыта мы понимаем, что понятие гражданина нации начинается в первую очередь «от противного» – то есть сначала от понимания несправедливости, которая его окружает. Постепенно, по мере расширения этого знания, у гражданина начинает выстраиваться связь явлений, основанная на общем восприятии государства и политического строя, в котором он живет. Он проходит разные стадии участия в политике – убежденность, открытое декларирование убеждений, активные действия, а, возможно, и кардинальные действия. Вот мы сейчас их и проходим всем обществом, независимо от этнической принадлежности.

— Можно ли сказать, что у казахского национализма имеется ощутимая политическая составляющая? И насколько она сильна? Или она не ощущается вовсе?

— Справедливость в обществе – это уже политическое понятие. А когда оно обернуто в правовое понятие нации, то это вообще достаточно высокий уровень политического мышления. Тем более что мы прекрасно знаем, что общая несправедливость, прежде всего, сублимируется в национальный вопрос. Однако надо сказать честно: не многие способны сегодня прочертить объективную границу между тем, когда вопрос стоит на чисто этнической платформе, а когда это сублимация политической несправедливости.

Раздробленность не есть слабость

— Не секрет, что лагерь казахских националистов никогда не отличался сплоченностью и единством взглядов даже по базовым проблемам казахского общества. Чем можно объяснить сей феномен перманентного раздрая?

— В одном из своих интервью я говорил, что выдавать казахских националистов за консолидированное политическое движение – это большая натяжка, поскольку, на мой взгляд, речь идет не о политическом течении, а о совокупности взглядов казахской интеллигенции. А понятие «интеллигент» априори не поддается систематизации или стандартизации. Каждый по-своему представляет собой оригинальный пласт мышления – от довольно примитивного и эмоционального до развитого на уровне философских систем. Отсюда и эта «раздробленность» во взглядах. И не стоит выдавать это за слабость политической позиции. Как раз здесь сконцентрированы наиболее убежденные люди, умеющие декларировать и защищать свои политические взгляды.

Принадлежность казахских этнонационалистов к интеллигенции я определял как народничество, и это более точное определение, нежели национал-патриотизм или еще что-то.

Миф о политической раздробленности казахского национализма возник из того, что различные политические силы, в особенности Ак Орда, всегда пытались организовать его и направить в нужное им русло. Это никогда не удавалось, потому что противоречило самой социальной сути казахского народничества. Его нельзя стандартизировать и заставить подчиняться некому партийно-политическому централизму.

И еще. Когда я говорю «интеллигенция», то я не подразумеваю только «великих», «известных» и «выдающихся», с которыми стереотипно «работают» политические силы. Я говорю о массовой прослойке тех людей, которые олицетворяют собой интеллектуальное подвижничество, «морально-этическую» основу общества, его прогресс и самое главное – основу просвещения нации. Мы говорим о широких слоях учителей, детских педагогов, лекторов, врачей, научных «ботаников», артистов и даже офисном планктоне госучреждений.

Когда именно в их рядах царит депрофессионализация, то это настоящий аларм, это предвестник обрушения общенациональной платформы. Депрофессионализация именно в их рядах – это конец, армагеддон модернизации, прогресса и проч. Разве вы неспособны разглядеть эти признаки сегодня?

Интеллигенция определяет цивилизационный выбор нации. И если вы низводите ее на уровень политических манипуляций, кампанейщины или, еще хуже, включаете в круг тотальной коррупции – вы разрушитель будущего.

Давайте честно: под казахским национализмом некие силы всегда подразумевают крайний радикальный ультранационализм. Так вот, он никак не присущ моему народу.

Поэтому было смешно, когда некие зарубежные политтехнологи пытались навязать нам наличие чего-то типа фашизма и ксенофобии. Кого они пытаются обвинить в фашизме, когда все 130 народов и этносов были вышвырнуты сюда либо колониализмом, либо сталинским тоталитаризмом, и если бы не казахи, то они просто не выжили бы?

Вы спросите чеченцев или ингушей, поляков или немцев – кто умеет вести себя как мужчина, ценит понятия «честь», тот никогда не предаст и не поставит под сомнение то, что сделали казахи. Люди, неспособные на предательство, никогда не смогут плюнуть в глаза тех, кто бескорыстно отдавал им в свое время все свое – и землю, и дом, и делился последним, что у него есть. А о предателях я даже говорить не хочу.

Вот именно в этом смысле я говорю о казахах как о героическом народе. Голод, джут, война, будь то гражданская или мировая – все это никогда не мешало моему народу демонстрировать не просто лучшие свои чувства, а я бы сказал бесподобные чувства, аналога которым еще стоит поискать в мире. Ленинградские блокадники, эвакуированные, сосланные, репрессированные, целые народы, лишенные Родины… Они все здесь – они и их потомки. И с точки зрения нации, это не «они», это уже давно «мы».

Многие говорят, что это человеколюбие было даже излишним. Мы, дескать, слишком много утеряли из-за того, что были столь человеколюбивы. Так говорят глупцы. Аллах никогда не оставит своим вниманием этот народ – он заработал себе особое будущее. Не скажу великое, пока об этом говорить рано, но что оно особое в позитивном смысле – я в этом уверен. И это произойдет именно потому, что наши деды в свое время повели себя настолько бескорыстно и преподали нам вечный урок человечности. Это одна из главных черт казахов – и пусть кто-то попробует в моем присутствии оспорить это. Пусть даже сегодня мы временно живем во власти тотальной корысти.

Не превращаться в этнопарк

— В казахской среде время от времени поднимается вопрос о необходимости создания казахской политической партии. Насколько реальным вам видится такой шаг? И чем она будет заниматься на политическом поле?

— Ну, исходя из определений, данных мной выше применительно к казахскому этническому движению, я уверенно скажу, что создание отдельной партии – это значительное сужение роли казахской интеллигенции.

Собственно, вопрос перед ней стоит один – станет ли она интеллигенцией для всего населения Казахстана, либо ограничится только лишь казахским этносом или же вообще отдельными социальными группами казахов. Поэтому чрезмерная политизация – это чрезмерное сужение социальной базы.

Если кто-то согласится собираться в партии проэтнического толка (этнические, как известно, у нас запрещены), то это их дело. Только не надо питать иллюзий – ксенофобия никогда не станет довлеющим политическим трендом в этой стране. Любое ультранационалистическое течение обречено на провал. Я уже видел, как у этого народа моментально пробуждался иммунитет.

Но это совсем не значит, что казахи будут проявлять бесхребетность в праве сформировать свое культурное, цивилизационное национальное пространство. Об это обломаются многие наивные люди и внутри, и вне страны. У казахов есть свой характер, и он состоит не только из толерантности. После стольких «актабан шубырынды» мы сможем энергично отреагировать на любой вызов со стороны – в этом даже не надо сомневаться.

— Но тогда почему в Казахстане этнонационалистический бренд воспринимается больше в негативном плане? Ведь люди, исповедующие философию казахского, как вы говорите, народничества, ратуют за вполне рациональные вещи – за развитие казахского языка и казахской культуры, за объективную оценку казахской истории и так далее…

— Давайте будем откровенны: насколько бы национализм ни являлся правовым, гражданским понятием, он, несомненно, содержит в себе этнический фактор. И в Казахстане он не может: а) быть неказахским; и б) при этом не учитывать полиэтнического состава населения страны.

Этнонационалистические течения, как я уже раньше говорил, пока пребывают в юношеском политическом сознании, потому что всегда апеллируют к государству. К тому, что государство должно применять в большей степени административное принуждение или даже насилие, чтобы победила казахская этническая идея. Естественно, это встречает отторжение у многих по ряду причин. Одна из них – это та, что наше государство является откровенно полицейским и бюрократическим. Поэтому доверять ему продолжение моделирования межэтнической сферы опасно.

Усиление давления на этнический вопрос приведет к тому, что существующий баланс лопнет. Значит, должен существовать иной путь, а осознание этого приходит пусть медленно, но очень даже поступательно и позитивно. И этот процесс происходит непосредственно в умах общества. На моих глазах все «юношеские» болезни национализма, такие, как безапелляционность и упертость в своей правоте только на том основании, что ты – казах, быстро сходят на нет. Мой народ быстро понимает, что будущее за умными людьми и умными поступками, способными не ввергнуть страну в хаос примитивизма.

Пока она держится исключительно на казахской национальной толерантности, граничащей с самоотречением. Мы опять готовы пожертвовать многим ради этой гармонии межэтнических отношений.

А вот теперь об ужасе всей этой пропорции. Народ в целом мудрее, он будет продолжать беречь межэтнический мир, даже вопреки социальной дисгармонии. Но при этом этническая самобытность будет продолжать примитивизироваться. Вот почему полицейско-административная олигархическая система – это гибель не только нации в правовом понимании, но и примитивизации казахского этноса как самостоятельной культурно-исторической единицы, сведение его цивилизации на уровень этнопарка.

Судьбы людей важнее идеи

— Вы согласны с утверждением, что популистский национализм своей подрывной активностью в значительной мере девальвировал национальную идею как таковую?

— Во многих публикациях я уже говорил об их различии, ему посвящена глава в моей докторской работе. Поэтому не буду акцентировать на этом внимание, чтобы не повторяться. Отмечу очевидное.

Самая простая национальная идея – это классический вариант консолидационной идеи в условиях войны или революции. Задумайтесь: нужны ли нам столь экстремальные формы, как условия появления такой идеи? Те же, кто сегодня ратует за это, ужаснутся, если встретятся с хаосом в действительности. Неужели Украина мало чему научила? Или история других стран, находящихся в состоянии войны? Возникновение в Казахстане общенациональной платформы возможно и при отсутствии крайностей. Какой бы красивой ни была идея, за ней стоят судьбы людей, во имя которых и должно все делаться. А во имя идей, как учит нас история, людей и приносят в жертву.

Архаика и модернизации

— Существует мнение, что в процессе выработки идеологии патриотизма и в целом идеологии нового государства чрезмерно много места заняли чисто архаичные вещи, оглядка назад… В то же время нет четких формулировок, что делать сегодня и к чему готовиться в ближайшем будущем. Образно говоря, надо снять с плеч традиционный халат, отложить в сторону домбру и дать народу нечто современное и адекватное сегодняшним реалиям…

— Однажды в социальных сетях обсуждали танец «кара-жорга»: мол, массовая его популяризация уже набила оскомину, как и всякая кампанейщина. Я тогда написал импровизированный стишок и собрал много лайков: «Кара жорга болмаса, казы болар колбаса» — «если не будет кара-жоргы, то казы станет колбасой». Убрать домбру и отложить чапаны – тоже весьма радикальный рецепт. А как же быть с этнической самобытностью? Кто вместо нас сохранит и то, и другое для потомков?

Но вопрос, поставленный вами, как я понимаю, – совершенно иного плана. Речь, видимо, идет о модернизационной идее.

В мире не существует идеальной модели модернизации. Если вы хотите разглядеть в культуре другой нации позитив, вы его увидите. И, наоборот, при желании найдете и негатив. Вопрос не в вашем индивидуальном подходе, просто идеальной гармонии нет ни в одном обществе. Видимо, суть заключается в другом (позволим себе некий суфизм) – в постоянном поиске этой гармонии, во время которого есть этапы как потерь, так и феерических побед.

На сегодняшний день несомненно одно: когда модернизм уступает консерватизму, это нестрашно. Когда модернизм уступает откровенной реакции, тогда получается общество без развития.

Настоящий архаизм заключается не в чапанах и домбрах – он в сохранении архаичного мышления, ведущего назад, прежде всего, в культурно-политических нравах. А политические нравы – это, прежде всего, морально-этические ценности. Если мы признаем это, то многое встанет на свои места. Пока в политике будут полностью отсутствовать элементарные морально-этические нормы, порядочность и честность, а доминировать только лишь выгода, технологии, макиавеллизм и царедворческое лизоблюдство – пишите пропало.

Как нельзя быть современным человеком, пренебрегая современными требованиями гигиены, так и невозможно быть прогрессивным и просвещенным, ведя себя непорядочно или по хамски.

Возвращаясь к модернизации, замечу: она не является универсальным рецептом «осовременивания всего». Это лишь формирование современных технологичных подходов к решению конкретных проблем и задач. А задачи нация должна ставить перед собой на основе собственной этики и цивилизации. Вот вам и круг, в котором присутствуют и модернизм, и архаика.

А путей и взглядов великое множество. Вот опера «Абай», поставленная совместно с лучшими итальянскими режиссерами, – это феерия, это прорыв оперного постановочного искусства. А сгонять толпой мировых «звезд» на день Астаны – это «неронщина». Это не просвещение, а откровенная его имитация. Культура – это воспитание индивидуума, а не модный экстаз в толпе.

О геноцидальном синдроме

— Сегодня немало людей, причем отнюдь не последних в сфере, скажем так, умственного труда, и тех, кто может быть отнесен к среднему классу (служилая интеллигенция и т.п.) испытывают чувство огромного разочарования. Разочарования по поводу тех надежд, которые они питали 20-25 лет тому назад. Чем такие настроения могут грозить с точки зрения государственного строительства и строительства нации?

— Среднего класса в стране практически не существует. Он исчез в период глобального кризиса, который не стал первопричиной, а лишь усилил недостатки нашей политэкономической системы и расставил акценты. Произошло тотальное деклассирование — выпадение из среднего класса в класс бедных.

В моем понимании средний класс – это не совсем имущественное понятие, а скорее психологическое. С точки зрения доходов, если вы планируете свой семейный бюджет «в стык» в течение месяца – вы бедняк. Если у вас нет достаточных ежемесячных доходов, чтобы планировать не только семейный бюджет, но и эксклюзивные события, такие как отдых за рубежом, свадьбы, юбилеи – то вы бедняк. А если у вас еще и постоянный дефицит, плюс еще и отсутствие перспективы заткнуть дыры в этом бюджетном ежемесячном дисбалансе – вы бедняк.

После деклассирования следует маргинализация, и это не совсем синонимы. Потому что не так страшна имущественная сторона падения вниз по социальной лестнице, как моральная, психологическая.

Не зря Рузвельт говорил, что главная задача выхода нации из депрессии – это выведение людей из долгов. Потому что в долгах погрязают не те, кто не верит режиму, а именно те, кто поверил в свое время в его политические обещания и потом горько обманулся. Долги унижают, деклассируют сознание и маргинализируют мораль. Вот именно тогда из социальной маргинализации и вырастают ксенофобия и прочие радикализмы.

Есть еще один важный аспект. Средний класс – это главный консервативный класс общества. И меня удивляет, что власть подрывает свою социальную платформу.

Олигархи и крупные бизнесмены не могут быть опорой политического строя по одной простой причине – это не массовая опора, даже несмотря на финансовую и аппаратную доминанту. Не все в обществе решается деньгами, даже несмотря на то, что в каждом отдельном случае все именно ими и решается.

Я уже в каждом своем интервью говорю, что сегодняшняя бюрократия – не просто иллюзорная опора режима, это источник саботажа практически всех идей модернизации, выдвигаемых Ак Ордой. И с ней невозможно справиться точечными репрессиями, да и массовыми тоже, в особенности такими кампаниями, как борьба с коррупцией.

Это классический исторический случай, когда масса взаимозаменяема, а индивидуальности нивелируются и исчезают навсегда.

Нация – это объективный, просвещенный и цивилизационный союз индивидуальностей, считающих сообщество высшей ценностью. А не тоталитарная толпа, задыхающаяся в экстазе мнимого единства. Единства не нищих духом, а нищих душой.

Если интеллигенция и средний класс заражены синдромом пораженчества, то геноцидальный синдром – это вечное их самоощущение. Можно ли создать нацию на основе таких синдромов? Без реального, а не воспетого в пустых лозунгах чувства победы? Нет. Это и будет нация пораженцев, всегда канючащая о своих исторических потерях.

Я с ужасом наблюдаю среди своего окружения, среди образованных и социально востребованных людей рост именно этого настроения – ощущения поражения в чем-то неуловимо главном, которое даже иногда не выразить словами. Но и не надо. Это голос духа. Духа нации, который пребывает далеко не в лучшем самочувствии.

Власти пора бы уже осознать, что нация – это не корпорация, которую сплачивает идея общей выгоды в экономике, в личном благополучии, в интеграции или еще где. Нация – это несколько иное. Помимо сытой старости, есть еще много стимулов, которые делают из нас человека разумного и справедливого. Это дух, душа.

Да и со старостью, судя по всему, не очень-то получилось…

Біздің анықтама

Жылы: Жылқы

Жұлдызы: Таразы

Тағамы: теңіз тағамдары

Сусыны: грузин шарабы

Әні: көп

Әншісі: «Битлз», Пол Макартни, Лед Зеппелин

Жазушысы: Джек Лондон, Жюль Верн, Виктор Гюго

Ақыны: Мұқағали Мақатаев

Кітабы: Виктор Гюго «Отверженные»

Хобби: өлең жазу

Ұстанымы: халықты ағарту, даму

БАЛА КЕЗІМДЕ ТЫНЫШ, ӘЛСІЗ БАЛА БОЛДЫМ

– Сұхбатымызды өскен ортаңыздан бастасақ. Ата-анаңыз қандай жандар? Қай салада білім алдыңыз?                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  

– Алматы қаласында дүниеге келдім. Атам Камал Кәдіржанов Мәскеудегі МГУ-де инженер саласы бойынша білім алған. Алғашқы қазақ инженерлерінің бірі және металлург байытушы (металлург обогатитель). Инженер саласы бойынша білім алғанымен өнеркәсіптің Халық Комиссары болып (нарком промышленности) қызмет істеді. Өнеркәсіптің халық комиссары қазіргі тілмен айтқанда өнеркәсіп министрі. Соғысқа дейін министр деген түсінік болмады ғой, оның орнында комиссар болды. Біздің әулетімізде бәрі инженер саласының маманы. Гуманитарлық салада білім алған мен ғана. Әкем Алтай Камалұлы Кәдіржанов СССР-дің құрметті энергетигі, ал анам Әсия Сәттарқызы саясаттану докторы, негізінен ол кісінің мамандығы да инженер. Өзімнен кейін бір қарындасым бар, есімі Ләйлә. Бірінші әйелімнен Алашхан және Ғабділкамал есімді екі ұлым, екінші жұбайымнан Аль-Лат, Биназир есімді қыздарым және Сүлеймен деген ұлым бар. Балаларымның үлкені жиырма бесте, кенжем он бір айлық. Екінші жұбайымның есімі Надежда Крупская, әкесі еврей, анасы украин. Бірақ төлқұжат бойынша ұлты орыс боп жазылған. Мамандығы балалар және ересектер психологы, қазір жеке кәсіпкерлікпен айналысады. Еврейлер басқалар секілді әкесінің емес анасының ұлтына жазылады ғой. Біз үшін еврей болғанымен, еврейлер үшін украинка болып саналады. Оны тіпті Израильге кіргізбеуі де мүмкін (күліп). Білетін шығарсыз Надежда Крупская В.И.Лениннің әйелінің аты. Мен де үйленген кезімде «Ленин» деген лақап ат алмақшы болғанмын, бірақ «Ленин» лақап атымен бір досым болды.

– Балаларыңыздың есімдері ерекше екен. Мұндай есімдер таңдауыңызға не себеп болды?

– Тұңғышымды Алашхан деп әкем қойды, Ғабділкамал атамның есімі. Аль-Латқа келер болсақ, Ислам әлемінде Аллахтың алдында пенделерге болысып, қорғап жүретін үш періште болған екен, Аль-Лат солардың бірінің есімі. Кейін Ислам діні келгеннен кейін бұл Құдайлардың есімдері айтылмай кетеді. Бірақ Құранда бұл есімдер бар. Арабияда Аль-Лат деген ғибадатхана бар. Меккедегі тас алғашында осы Аль-Латта болған екен, кейін Мекке қаласына алып келген. Ал Биназир парсы тілінен аударғанда «теңдесі жоқ» деген мағынаны береді. Балаларымның біріне осы атты қоямын деп өзім бұрын армандайтынмын. Сүлеймен деген есім осыдан сегіз жыл бұрын менің түсіме кірген болатын. Нағашы атамның да есімі Сүлеймен. Үлкенім жұмыс істейді, одан кейінгім студент, қыздарым әлі мектеп оқушылары.

– Мектепте қандай бала болдыңыз? Жалпы балалық кезіңіз, жастық шағыңыз қалай өтті? 

– №25 мамандандырылған француз мектебін бітірдім. 1983 жылы МГУ-дың шығыстану-тарих факультетіне түстім. Бұл мектептен Қасым- Жомарт Тоқаев, Даулет Сембаев, Владимир Жириновскийлер білім алған. Мен оқып жүрген кезде Жириновскийдің сынып жетекшісі болған Серафима Филатовна Никонова оқу ісінің меңгерушісі болды. Мектепте жақсы оқыдым, бірақ неге екені белгісіз мені барлығы үздік оқушы деп ойлайтын (күліп). Сабақпен қатар Н. Профовьев атындағы музыкалық мектепте музыкадан сабақ алдым. Бала кезімде тыныш, әлсіз бала болдым, көп таяқ жейтінмін (күліп). Содан бесінші сыныпта музыканы тастап еркін күреспен айналысуға бел будым. «Динамо» спорт мектебінің бокс үйірмесіне де жазылдым. Бокс ол кездегі нөмірі бірінші спорт болатын. Аникин Александр Федорович деген жаттықтырушым болды. Ол кісі біздің чемпионымыз Виктор Демьяненконың да жаттықтырушысы болған. Спортпен біраз айналысқаннан кейін бұрынғыдай әлсіз емес мықты бола түстім (күліп). Спортпен шұғылданғаным әскерде де, Мәскеуде жүрген кезімде де септігін тигізді. Мәскеу көшелері ол кездерде қауіпті болатын.

Өнерден де құралақан емеспін. Жоғарғы сыныптарда «Аттан» деген рок-тобын құрдық. Топтың құрамындағылардың жартысы Мәскеуліктер болса да атын қазақша қоюға қарсы болмады. Тіпті «Аттан» деп аталатын рок әніміз де бар еді. «А-студио» тобының марқұм болып кеткен мүшесі Бағлан Сәдуақасов гитарада ойнады. Мен клавиште, гитарада ойнадым, ән де салдым.

Ол кездер өте қызықты болатын. «Жас тұлпар 2» ұйымын да құрдық. Тегін концерттер қоятынбыз. «Алтын күз» және «Жасыл көктем» атты фестивальдер өткіздік. Одан бөлек «История про хорошего и доброго парня» атты кітабым, «Маленькие истории большого одиночества» және «Диалог в отсутствии собеседника» деген өлеңдер жинағым жарық көрді.

– Оқу орнын бітіргеннен кейін қызмет жолыңыз қалай басталды? Саясатқа қалай келдіңіз? Жалпы саясат сізді несімен қызықтырды?

– Оқып жүрген кезімде оқумен қатар екі жыл Украина мен Қырғызстанда әскерлік борышымды өтеп қайттым. 1990 жылы оқуымды бітірген соң ҚазҰУ мені аспирантураға шақырды, бірақ оқи алмадым. Себебі ол кезең тәуелсіздігімізді енді алып жатқан кез болатын. Сол кездегі консул жетекшісі Тұрарбеков Биғали маған «Дәл қазіргі уақытта сен секілді жігіттердің күші мен білімі бізге қажет. Сен саясатпен айналыс, ғылыммен кейінірек айналыса бересің» деп мені саясатпен айналысуға үгіттеді. Қызмет жолдарымды айтар болсам, Сыртқы істер министрлігінде жұмыс істедім. Кейін ол жерден кетіп достарыммен бірге «Дала тв» деген телекомпания құрдық. Ол өз уақытында коммерциялық жағынан да, басқа жағынан жақсы дамыған сәтті жоба болды. Одан кейін Қазақстан Ұлттық арнасында бас директор қызметін атқардым, ол кезде жасым 25 те болатын. СССР төңірегіндегі ең жас директор едім. Қазақстан Ұлттық арнасы ол кезде жалғыз мемлекеттік арна болатын. 1995 жылдары Хабар агенттігінің құрылуында өз идеяларымды айтып ат салысқаным да бар. Бұдан кейін Хабар агенттігінде қаржы директоры болдым, бұл шығармашылықтан гөрі кәсіпкерлікке жақын сала болатын. Ол жерден кеткен соң достарыммен саяси одақ құрып кеңес беру, саяси пиар деген секілді жұмыстармен айналыса бастадық. Саясатқа қызығуға мәжбүр болдым десем де болатын шығар. Біздің еңбек жолымыз тәуелсіздік жылдарымен сәйкес келді. 90-жылдардағы билік қазіргіден мүлдем басқаша болатын. Біз елбасының алдына емін-еркін кіріп өз идеяларымызды айтатынбыз. Ол кезде қазіргідей емес кері байланыс болды. Мемлекеттік аппараттың да енді құрылып, бизнестің де дамып келе жатқан кезі. Барлығы өзіңнің қолыңда, мүмкіндік көп болатын. Ол кезді романтизм уақыты десек те болатын шығар. Мен сол романтизм дәуірін басымнан кешіргеніме қуанамын. Ол кезде саясатпен айналысу жан қалауы болатын. Әкем, Мұрат Әуезов және марқұм Болатхан Тайжан үшеуі бірігіп Мәскеуде «Жас тұлпар» ұйымын құрды. Ол кісілер менің рухани әкелерім. Бізбен әңгімелескенде бала деп қарамайтын, ересектермен сұхбаттасып отырғандай болатын. «Жас тұлпарда» қандай істермен айналысқандарын, нендей мақсаттары болғанын айтып беретін еді. Сол кісілердің әңгімесі, «Жас тұлпардың» әсері менің саясатқа деген қызығушылығымды арттырды. Негізінен жас тұлпарлықтардың көбісі орыс тілділер болатын. Орыс тілді қалалықтарды өз ана тілдерінде сөйлету бастамасының басында тұрған да сол кісілер. Камал атам да, нағашы атам да коммунист кісілер еді. Бірақ Камал атам «Алашордашылардың» әнұранын жатқа білетін. Әкем: «Сіз мұны қайдан білесіз?», деп сұраса, «Мұны әрбір қазақ білуі тиіс» деп айтып отыратыны есімде. Студент кезімде ереуілдерге қатысып жүретінмін, 17-18 жасымнан бастап  белсенді түрде саясатпен айналысып жүрдім десем де болады. Владимир.Жириновский, Егор Гайдар, Ирина Хакамада, Константин Боровой деген секілді саяси тұлғалармен кездестім.

БІЗДІ АТА-АНАМЫЗ ЖАН-ЖАҚТЫ БОЛУҒА ТӘРБИЕЛЕДІ

– Неге қазақша жетік сөйлей алмайсыз?

– Қазақ бала-бақшасына бардым, мектепті орысша оқыдым. Менің ата-әжем де, ата-анам да Мәскеуде оқығандықтан мен де сол жақта білім алдым. Кеңестік кезеңде бұл қажеттілік болды. Мәскеуде қазақша біліммен оқу қиын ғой.

– Балаларыңыз біле ме?

–Менің түсінгенім баланың тілі қай тілде шықса ол тілді ешқашан ұмытпайды. Ұмытып қалған жағдайда да кейін емін-еркін меңгеріп кетеді.Сол үшін балаларымның барлығын қазақ тілді бала-бақшаға бердім. Бірақ өкінішке орай мектепті орысша оқыды. Ол кезде Астанада тұратын едік, балаларымызды қалалық жақын мектептің біріне беруді ұйғардық. Ол кезде әлі лицей секілді мектептер жоқ еді. Оның үстіне мен мемлкеттік қызметте боғандықтан ақшасын төлеп жақсы мектепке беретін қаржым болмады. Қазір Астананың жергілікті халқының саны жүз жиырма мың ғана, қалғандары басқа қалалардан келген тұрғындар. Сол себепті ол жақта халықтың басым бөлігі қазақ тілділер. Көшеде, қоғамдық орындарда, мемлекеттік органдарда да тек қазақ тілі. 2010 жылы президент әкімшілігінде істеп жүргенімде барлығы қазақшаға өткен болатын. Ал Алматыда керісінше әр түрлі ұлт өкілдері болғандықтан көбіне бұл жердің халқы орыс тілді болып келеді.

– Мінезіңіз қандай?

– Өз-өзіме мінездеме беру қиын. Бізді ата-анамыз жан-жақты болуға тәрбиеледі. Адам өнерден де құралақан болмау керек, спортпен де айналысу керек. Егер қызықты тақырыптар болса ғылыммен де айналысамын.

Сегодня у нас в гостях известный казахстанский политолог Дастан Кадыржанов, с которым мы попытались найти ответы на непростые вопросы. Что ждет Казахстан в обозримой перспективе? В каких политических реформах нуждается страна более всего? И какие из них могут быть реализованы уже в ближайшее время?

— Очевидно, что политические реформы в Казахстане по темпам заметно отстают от экономических. Такой отрыв негативно сказывается на всех сферах жизни общества и более не может игнорироваться. Планируют ли власти в ближайшее время предпринять шаги в сторону политического реформирования?

— На мой взгляд, говорить об отставании политических реформ абсолютно неверно. Существующая сегодня политическая система создана специально для того, чтобы обслуживать экономические интересы правящей группы. Поэтому именно власти никак не заинтересованы в политических изменениях.

Для них главная жизненная задача – это, по сути, сохранение статус-кво общественных отношений как в экономической, так и в политической сфере. Посудите сами: зачем менять такой порядок вещей, который сформировался целиком и полностью в твою пользу? И кормит уже не только тебя, но и новые поколения твоих отпрысков?

Поэтому фарсовые политические кампании у нас проходят не только потому, что у народа должны быть заняты чем-то руки и мозги, но и еще и потому, что они заранее запланированы как пустопорожние. Вроде постоянной и вялотекущей административной реформы. Главное – чтобы был сохранен сложившийся принцип распределения материальных благ, а остальное… Не касайтесь сути – и будет вам счастье.

К изменению ситуации, по идее, должны стремиться другие социальные группы. Но то ли они пребывают в коме «нефтяного проклятия», то ли их устраивает нынешнее положение вещей.

Хотя, скорее всего, не так – за прошедшие годы власть превратила активный класс казахстанцев в своих сообщников. И экономика «нефтяного проклятия» создает для этого замечательные возможности. Главное – периодически проводить ротацию «допущенных новичков», время от времени сажая за коррупцию одних и одаривая новыми должностями (а значит, и новыми «бизнес-возможностями») других.

Опасность такого типа развития (хотя это слово здесь вообще не подходит) заключается в том, что за прошедшие годы сложились сословия хронически богатых и хронически бедных. А это, собственно, и есть образец «банановой республики».

Не надо быть экспертом, чтобы осознать: примитивизация политики (неизбежная в «банановом» обществе) ведет к разгулу радикальных религиозных течений, криминальных разборок, бунтов и террора.

В этом плане мне представляется, что нацией почти утеряно понимание правильности маршрута развития. Вопрос лишь в том, насколько бесповоротно это произошло.

— По-вашему, в каких политических реформах Казахстан нуждается больше всего? И какие из них можно было бы реализовать, например, уже в следующем году?

— Из моего ответа на первый вопрос вы можете сделать конкретный вывод: Казахстан нуждается в полной смене политико-экономической, если хотите, цивилизационной парадигмы, в кардинальной смене общественных отношений.

Нам нужно изменить бенефициара получения всех благ от жизнедеятельности страны – им должны быть широкие слои граждан, а не узкая группа конкретных лиц.

Понятное дело, речь не идет о пресловутом «взять и поделить». Социальная справедливость – это вообще очень многоуровневое и сложное понятие. И в рассуждениях о ней слишком много как теории, так и казуистики. Но существуют и предельно ясные вещи – например, равенство всех перед законом. Не должно быть «правовых заповедников» для богатеньких чад или для государственных бонз, а сегодня они легко избегают наказания в нашей печально знаменитой судебной системе. Это не то чтобы возмутительно. Это неприлично, нецивилизованно и дико для нации, которая именует себя республикой.

Существующая же сегодня система отношений не может не рождать таких уродств. Это не издержки развития — это именно закономерные последствия того общества, которое построили власти предержащие. И эти уродства продолжают стремительно развиваться на наших глазах, все больше приобретая характер беспредела, влекущего за собой безысходность и всеобщее отупление.

Все это говорит, прежде всего, о том, что требуемый уровень изменений – это, по меньшей мере, изменение Конституции как правовой основы любого политического строя. Согласитесь, эта мысль далеко не нова…

Смысл концентрации их внимания именно на конституционной реформе заключается в том, чтобы доказать обществу: остальные «решительные меры» – это лишь камуфляж, не обладающий никакой реформаторской ценностью. Это блеф и политические игрища, цель которых все та же – держать уже новые поколения в «банановом обаянии».

— Можно ли как-то «оживить» казахстанскую оппозицию? И вообще, стоит ли это делать? Может, лучше пустить «свежую кровь»?

— «Оживить оппозицию» – это немного формальный подход. В реальности оппозиция существует на всех уровнях общества. Если вы говорите о формально организованных партиях и движениях, то они создавались в свое время при одних условиях конкурентной борьбы. Теперь эти условия изменились, а цепляться за старые форматы… Стоит ли?

По поводу «пустить свежую кровь»…. Обычно так говорят, когда хотят убить кого-то новенького. В реалиях и истории нашей политической борьбы это плохая оговорка.

— Речь идет о том, допустить или нет на политический рынок новые субъекты. Может быть, даже в институты власти. Например, в парламент…

— Видите, у вас уже сквозит тоталитарный подход к политическим решениям. Что значит «допустить»? И кто это решение должен принимать? Кто и как должен «оживлять» оппозицию? Администрация президента?

Многие хотят представить фактическое исчезновение казахстанской оппозиции как некий показатель правильности официального политического курса, выигравшего конкуренцию. На самом же деле мы наблюдаем именно тот процесс «примитивизации», «бананизации» политики, о котором я говорил выше. Исчезновение партий, общественных движений с политического поля, вытеснение их на информационную периферию – это поражение цивилизационного выбора нации. Политика естественно воспринимается сегодня через призму кулуарных перешептываний и перераспределения материальных благ и должностей в кланах, группах.

Никакого позитива для властей в исчезновении публичной политики нет. Это, в конце концов, примитивизация их собственного политического кредо, которое сужается до уровня болезненного стремления просто сохранить статус-кво в сфере материального распределения.

Оживлять надо не оппозицию, а политику – как сферу конкуренции интеллектов. А там уже выяснится, кто реально провластный, а кто пребывает в глубоком камуфляже. Опасен не тот, кто честен. Опасен тот, кто сидит рядом и ежедневно лжет, выгадывая свою пользу. Управление через низменные интересы рано или поздно теряет свою эффективность, потому что отвечает зеркально. Деградируют они – деградируешь и ты вместе с ними.

Сейчас все прекрасно понимают, что главным содержанием политики в Казахстане продолжает оставаться отложенная политическая ответственность правящей группы. И все политические интриги крутятся вокруг нее, вокруг того, чтобы уменьшить силу ее воздействия в будущем. Совсем-то не удастся эту отложенную ответственность предотвратить – у нас азиатский тип понимания того, кто есть во власти, и кто, следовательно, критерий безопасности интересов.

Каждый день, прожитый властью, содержит в себе ответы на один и тот же вопрос: кем ты будешь в истории – тем, кого прославят в веках, или тем, кого, предварительно сведя счеты, отправят навечно в антипантеон рядом с Лжедмитриями, Калигулами? Это понимают и «демиурги» за рубежом, которые четко взвешивают все слабости построенной нашей социально-политической системы и то, как можно ими эффективно воспользоваться.

Что касается «свежих лиц» в политике – я думаю, вы это хотели спросить – то конкретно «лица» не представляют собой никакой ценности для народа, какими бы впечатляющими ни были их послужные списки.

Всегда важна идея, которую олицетворяет собой человек, искренность, с которой он этой идее следует. А еще важно то, способен ли он не предать ее, получив в руки власть. Есть ли у нас такие люди? Возможно, предстоящий период это и покажет. И кто знает, может, это и станет основным его содержанием.

— А допускаете ли вы вероятность досрочных парламентских и президентских выборов? Есть ли к этому предпосылки? Если да, то какие?

— Интрига, связанная с проведением досрочных выборов, существует в нашем обществе всегда. Причина не в том, чтобы преодолеть несовершенство демократических механизмов, а в том, чтобы выборами «заткнуть» некоторые, часто весьма фундаментальные, дыры в отечественной политике.

Что касается президентских и парламентских выборов 2015-2016 гг., то они действительно представляют собой главную на сегодня политическую повестку дня в стране. Вопросов много, и, помимо досрочности или своевременности их проведения, это лишь детали тактики и стратегии.

Выборы – это не только кампания политического волеизъявления народа, создающего свои органы власти. Специфика электоральных кампаний заключается в том, что они не могут пройти вне внимания внешнего мира. В особенности сегодня, когда геополитика раскалена до предела.

Выборы, а главное, способ их проведения, их реальная политическая сущность — это некая декларация нации внешнему миру о способе своего цивилизационного развития. А сегодня, как мы можем наблюдать, мир бурлит именно вокруг этого вопроса. Поэтому наблюдение будет пристальным, а выводы – беспощадными.

Дополнительную сложность при проведении электоральной кампании создает еще и та правовая атмосфера, которая формируется в ее ходе. Даже в авторитарных обществах, стремящихся выглядеть более менее культурно (как это пытаются делать наши власти), возникает короткий отрезок относительной «информационно-политической свободы», тщательно оберегаемой международными институтами. Это идеальное время для декларирования новых политических платформ, потому что доведение их до избирателя не должно встретить такого свирепствования цензуры и охранки, как в обычные периоды жизни.

Но не стоит и переоценивать – электоральная кампания еще и пик «грязных технологий» давления, запугивания, подкупа, демонизации и атак на свободомыслие.

Мы с вами прекрасно знаем, что периоды выборов в последнее время практически напрямую связаны с попытками внешних сил в осуществлении дестабилизации стран, государственных переворотов, прямой аннексии и военного вторжения. Предстоящий электоральный цикл в Казахстане пройдет в чрезвычайно агрессивной внешней среде, где точек опоры нет, а угрозы и вызовы максимальны.

Для режима, который постоянно приносил национальные интересы в жертву персональным экономическим, это станет серьезнейшим испытанием. Прежде всего, потому, что и в обществе у него нет ни друзей, ни опорных социальных групп, а есть только угрозы, порожденные им же самим.

Короче говоря, это будет настолько серьезный для режима тест на устойчивость, что если подготовка к выборам еще не началась в кулуарах Ак-Орды, то…

Несомненно, что подготовка в «царедворческом» плане идет давно и настойчиво. Когда общественная мысль не бурлит конкуренцией, то ею кипит президентский дворец. Ведь ширина и глубина конфликта есть величина постоянная. Замолчали оппоненты на улицах – значит, все более злыми и свирепыми становятся оппоненты в твоем собственном окружении.

К ключевым вопросам предстоящих выборов можно отнести следующие. Будет ли конкуренция на президентских выборах формальной, или все-таки кто-то заявит о наличии в стране альтернативной платформы? Несмотря на то, что право Назарбаева баллотироваться прочно закреплено – какова будет теперь аргументация его повторного выхода на выборы? Уверяю вас, это далеко не очевидный факт, что сегодня такая аргументация не нужна. Как сработают все механизмы, участвующие в выборной системе, – избирательные комиссии, суды, власти, силовики и СМИ? Как говорится, «на полном автоматизме», или же у людей появится желание все-таки попытаться выразить свою собственную активную гражданскую позицию?

И основной вопрос: осталось ли у казахстанцев чувство собственного гражданского достоинства, или это уже утерянный морально-этический реликт? И, если осталось, то как нация сумеет выразить это чувство?

— Во-первых, как Вы считаете, с чем связано то, что президент решил дважды за год обратиться к народу?

— Я думаю, существуют вещи, которые стоит «не читать между строк», в чём обычно преуспевают эксперты, а воспринимать именно так, как они сказаны. А в послании экстренность обращения к народу высказана предельно ясно. Во-первых, это сложная геополитическая ситуация, в которой происходит новое складывание баланса между полюсами силы, во-вторых, это то, что Казахстан полностью вовлечен в процессы изменения мира, которые сказываются на его внутренней ситуации. Предельно ясно сказано о том, что сокращение бюджета, сильно зависимого от мировых цен на сырье, угрожает темпам экономического роста и, естественно, исполнению социальных программ. И не менее ясно обозначен тезис о времени «глобальных испытаний», так что тут все предельно ясно.

— Во-вторых, какие основные посылы Вы бы выделили в этом послании?

— Основная мысль, как ни странно, весьма проста и она, собственно, одна – это то, что настала пора «распечатывать» Национальный фонд, начать тратить накопленные в нем средства, причем делать это придется регулярно.

Отсюда и главная характеристика новой экономической программы, названная как «контрцикличность». За этим понятием стоит простая формула – «позитивное» время, когда мы могли собирать и накапливать закончилось. Настал период тратить накопленное и постараться загасить последствия негативного цикла вливаниями из Нацфонда, создавая иллюзию того, что экономика страны защищена вообще от цикличности, как основного признака капитализма.

В принципе, такая роль изначально и выделялась Национальному фонду, так что эта часть послания тоже предельно понятна.

— В-третьих, можно ли вчерашнее послание определить как программное, то есть означает ли оно, что в январе традиционного ежегодного послания ждать не стоит, или же все-таки в январе президент вновь обратится к народу?

— Несмотря на то, что в Конституции сказано о «ежегодном» послании президента народу Казахстана, то в основном законе скорее определена минимальная периодичность обращения. Максимальных барьеров никто не устанавливал – здесь скорее процедуру формирует традиция. Так что обратиться с посланием можно и два раза в год и больше. Если есть что сказать народу – почему бы этого не делать.

— Как Вы оцениваете перспективы концепции «Нурлы жол«, как Вы считаете, можно ли говорить, что вчерашнее послание было, пожалуй, самым социальноориентированным за последние годы.

— Если вы принимаете решение о начале регулярных и масштабных трат из Национального фонда, то естественно было бы объясниться с народом – куда будут тратиться его накопления. В условиях тотального скепсиса по отношению к честному обращению властями народными средствами это приобретает особенную важность. Даже простая ссылка на «сложность периода» не является достаточным обоснованием того, почему необходимо совершить такой резкий поворот.

Роль этого обосновывающего идеологического антуража и играет программа «Нурлы жол». Поэтому ей придано такое подчеркнуто социальное звучание, цель которого успокоить население – ваши деньги пойдут не просто на «затыкание дыр», но и на цели благие.

Ведь каждому гражданину страны понятно то, что эти меры обязательно приведут к тому, чтобы в стране обогатятся нынешние богатые и появятся нувориши, разбогатевшие незаконно на народных средствах.  Но по-прежнему нет никакой уверенности в том, что в стране начнут быстро исчезать бедные, судьба которых, как правило, сводится к тому, чтобы заплатить из доли своего участия в национальных богатствах тому, кто уже потирает руки в ожидании потока подношений за тендерные решения.

Ну и конечно, когда даже иллюзорной возможности не существует, чтобы проверить в ближайшем будущем реальное целевое назначение, реальную эффективность трат, да просто оценить объем средств, который из запланированных сумм будет расхищен коррумпированным способом, то остается просто «верить на слово».

— Можно ли его связать с возможно готовящимися досрочными либо парламентскими, либо президентскими выборами?

— Конечно, при желании в этом послании можно увидеть все признаки надвигающихся внеочередных выборов.

Прежде всего то, что послание, традиционно зачитываемое в стенах Парламента, в этот раз прозвучало на политсовете правящей партии. Да и в самом тексте есть прямое поручение партии Нур Отан учесть новую экономическую программу в предвыборной платформе.

В то же время объективных причин, почему и парламентские и президентские выборы нужно было бы провести внепланово нет. Зачем? Во-первых, это излишний ком аргументации, пропагандистский эффект от которой нулевой, потому что просто в нее никто не поверит. А усилий надо будет применить огромное количество, вместо того чтобы сосредоточиться на реальных процедурах электорального периода.

Во-вторых, сейчас никого не надо «ошарашивать» неожиданным переносом сроков, чтобы не дать неким внутренним политическим силам подготовиться. Легальная оппозиция распылена, превратившись, по сути, в слой диссидентства.

Да и для того, чтобы создать и подготовить декоративных оппонентов нужно время. Сегодня вряд ли кто не разбирается в том, какие политические партии и персоны играют роль «декоративного плюрализма». Их уже мысленно все давно переместили в будущем в некий совместный уютный ад, перестав обращать на них какое-либо серьёзное внимание. Потому что, кроме «Бог им судья» трудно придумать другую морально-этическую оценку.

Так что в том, что касается темы предстоящих выборов есть гораздо больше интересных и сложных тем, чтобы им уделить основное внимание, нежели впопыхах переносить естественные их сроки.