.svg)
(20 мая. 2019)
Данное произведение Дастаном Кадыржановым было написано совместно
с Аджиджиро Кумано. Роман создан на основе рассказа Аджиджиро Кумано
«В сердце событий», вышедшем в 2016 году в сборнике «Голос», и он прошол тернистый путь от небольшого повествования к повести, от повести к киносценарию, и, наконец, превратилось в сложное литературное полотно.
Сюжет:
В дни, когда яростные ветра безудержно мечутся по широким проспектам Нуркента, столицы Республики Квазистан, четверо пациентов Республиканского центра трансплантации узнают, что у них появился шанс получить новую жизнь. Кому достанется «пламенный мотор»? Заслужил ли он это право? Или же он лишь игрушка в руках…? Эта книга — результат трехлетней работы по описанию событий в стране, которую не знаем, но о которой много слышали. Это свирепая хроника событий, происходящих где-то совсем рядом…
Роман полностью в электронной форме можно приобрести здесь
И поникли лица пред Живым, Сущим, и обманулся всякий,
кто приносил несправедливость.
Священный Коран, Сура 20: Та Ха, Айят 111
ПРОЛОГ
Республика Квазистан
2050 г.
— Мама говорит, что ты скоро совсем заснешь. А это как?
Легкое прикосновение пухлой ладошки к моей иссохшей руке неожиданно вывело меня из состояния полудремы. Ставшая привычной тяжелая боль ненадолго отступила, обещая вернуться. Мир начал оживать звуками и светом.
— А давай, ты спать не будешь? Хочешь, я с тобой спать не буду? — внучка нежно погладила меня и присела на край кровати. Ее всегда улыбчивое и веселое личико сейчас было задумчиво. Легкая тень печали застыла в непослушных, прыгающих в разные стороны кудряшках и грустным облачком оттенила ее светлый детский взгляд. Непоседливая по натуре, обычно с шумом врывавшаяся в комнату, сегодня она тихо положила голову мне на плечо и заплакала.
— Не плачь, моя радость, дедушка не будет спать. Я сейчас полежу, отдохну… — в горле сильно пересохло, и уголки рта, неприятно слипаясь, мешали говорить громче.
Мне с трудом удалось поднять руку и нащупать ее ножку. Наверное, это могло быть нашим последним объятием, и я почувствовал теплоту ее детской любви. Я нежно похлопал по маленькой ножке, стараясь успокоить свою любимую непоседу, которая с пеленок обожала сидеть на мне и трогать мое лицо. Натягивать кожу, дергать за волосы. Я всегда пугал ее тем, что собираюсь укусить, рычал и пытался ухватить губами сладкие пальчики. Внучка весело кричала, прижималась ко мне и прятала ручки. Я кусал ее за плечики, целовал в шейку и с наслаждением нюхал вспотевшую кудрявую голову…
Неожиданно в комнату с виноватым видом тихо проскользнула сноха. Она испуганно подошла к кровати и стала ожесточенно шептать дочери, хватая ее за руку:
— Ну, что ты мешаешь? Я же говорила, что сюда заходить нельзя. Дедушка устал. Ему нужен покой. Пошли быстрее. Я кому сказала!
Внучка испуганно посмотрела на меня и, ведомая встревоженной матерью, исчезла за мгновенно закрывшуюся дверь. За стеной зазвучали напряженные голоса, отчитывающие внучку за ее проступок. Мне стало больно за малышку. Я хотел было прикрикнуть, но тяжесть в груди и обезоружившая усталость не дали мне приподняться.
Я откинулся на пахнувшие лекарствами, кислым потом и немытыми волосами подушки. Мысли путались. Сердце привычно заныло, зажатое свинцовыми тисками рваной пульсации. Стало очень тяжело. Прикрыв глаза, я стал прислушиваться к удаляющимся голосам. Услышал, как кто-то заглянул в комнату, явно проверяя, все ли в порядке. Дверь снова скрипнула, и стало тихо. Пугающе тихо. Как не должно быть никогда. Как никогда в моей жизни не было. Мне показалось, что исчезли все звуки, практически последнее, что окружало меня в последние дни, не считая запыленной люстры, уныло свисавшей над моим последним пристанищем. Мой когда-то огромный и яркий мир сузился до двадцати квадратов спальни, которую я уже не покину никогда. Я давно знал тонкости узоров на выцветающих обоях и видел все щербинки на испанском гарнитуре, тяжело впившемся в небольшое пространство комнаты. Коробки с лекарствами, мазями и настойками стали моими новыми товарищами, с укоризной напоминавшими мне, что я всегда забывал лечиться. Не думал об этом. Не хватало времени. И не хватило желания.
Наконец, звуки начали возвращаться. Где-то вдалеке проехали машины, заскрипели тяжелые ворота. Понятная, размеренная жизнь напомнила о себе, приятно отозвавшись в моей душе желанием уйти тихо, не отвлекая окружающих от своих дел. Но звуки настойчиво напоминали о жизни за дверью моей комнаты.
Они врывались стремительно. Кто-то включил телевизор. Зашелестели каналы. Привычно зазвучали мелодии популярного сериала. Засвистел чайник, оглашая просторную кухню безумным свистом. Хлопнула дверь, и послышался радостный лай овчарок во дворе, увидевших, что им вынесли ужин. Пространство за дверью зашумело, зашуршало, задвигалось. Послышались голоса детей и внуков. И я вспомнил, как было приятно в детстве засыпать под звуки еще не спящей квартиры и слышать, как на кухне о чем-то беседуют родители. Было в этом что-то успокаивающее и убаюкивающее. Хлопок открывающейся двери старого, по ночам о чем-то болтающего холодильника. Звон молочных и кефирных бутылок, стоявших на полке тяжелой двери. Отец шелестел купленной после работы свежей газетой. Звук неспешно размешиваемого сахара в граненом стакане в латунном подстаканнике, и, в завершение, два четких стука ложечкой об его стеклянный край. В том мире я был беззаботным ребенком, и моим тихим счастьем было обнять взбитую мамой подушку, погружаясь в мечты о свежем хлебе, который завтра она будет печь, отгоняя меня от стола. Я засыпал, греясь этой мыслью.
Погруженный в свои мысли, перелистывая пыльные страницы своих воспоминаний, я не сразу понял, что кто-то вошел в комнату. Мне показалось, что в моей комнате появился улыбающийся отец. Молодой, с модно зачесанными назад волосами. Яркий и подтянутый…
— Выпьешь лекарства?
Я встряхнул головой, стараясь сфокусировать свой взгляд на силуэте, наклонившимся надо мной.
— Кто это? — не сразу поняв, испуганно спросил я.
— Как кто? Это я, — старший внук стоял и, натянуто улыбаясь, не скрывал своей обеспокоенности. — Тебе надо лекарство выпить.
— Да, конечно, — собравшись силами, я приподнялся на локте. Он заботливо поддержал меня за голову, второй рукой давая мне выпить лекарство и запить его водой. Стало лучше. Я попросил еще воды. Он быстро вышел. Я с дрожью в локте остался ждать, стараясь не рухнуть на опостылевшие подушки. Знобило. Внук вернулся со стаканом воды.
— Ну, как ты? — не зная, с чего начать, спросил я, погасив, наконец, мучительную жажду.
— Все хорошо. Я на занятиях был. У нас второй семестр начался.
— Молодец. Учись хорошо. Не пропускай уроки.
— Я в институте же учусь!
— А-а-а… Конечно… Извини, подзабыл малость.
— Ничего страшного…
Внук тихо присел на стоявший рядом стул. Он опустил плечи и уставился на одеяла, которыми меня укутали как младенца.
— Деда, а я тебя люблю.
— Золотой, и я тебя люблю. Я вас всех люблю. Очень.
— А почему тогда так?
— Как, мой мальчик?
— Ну… Ты работал в большой больнице. В Центре. Даже награды есть. У тебя же такие операции делали. Нам про вас до сих пор говорят. Вы же первыми начали трансплантации делать. А ты вот лежишь. Сердце болит. Ведь можно же было что-то сделать?
От переполнявших эмоций внук вскочил со стула и начал ходить по комнате, пряча появившиеся на глазах слезы. Его сознание не могло принять мое состояние, ведь он вырос на моих руках. Я мчался с работы за ним в детский сад, чтобы побаловать его сладостями и подарками. Позже он с удовольствием слушал мои рассказы о работе и о друзьях, о нашей стране и истории. И вот теперь он, горячий своей молодостью и категоричностью, мечется от отчаяния и собственного бессилия.
— Сядь, пожалуйста, а то я уже устал смотреть, как ты бегаешь по комнате.
Стараясь отдышаться и, с тоской глядя на кипящего энергией внука, я попытался сформулировать ему кое-что очень важное. Лежал и думал, что, положа руку на сердце, я не мучился. Более того, читая странички своих «историй болезни», да еще устало выслушивая причитания и негодования врачей, мне становилось ясно, что я жил просто вопреки… Наперекор… В полную силу.
— Но… Я жил, как хотелось мне. Наверное, надо было какие-то вещи изменить или пользоваться возможностями, но это в голову не приходило…
— Но ведь можно же было что-то сделать? — остывая, осторожно спросил внук. — Что может быть важнее жизни?
— Конечно, можно было, — устало сказал я, — но мысли тогда были заняты совсем другими, очень важными делами.
Я с трудом поднял дрожащую руку и протянул её в сторону одной из фотографий, стоявшей на книжной полке. Внук посмотрел на шкаф и подал мне рамку с фото. На ней было изображено несколько улыбающихся человек. Внук с любопытством стал рассматривать старый снимок.
— Что важнее жизни, говоришь? — я вспомнил одну историю, которую не рассказывал никому.
Глава I
ТО САМОЕ УТРО
ДОЛГОЖДАННАЯ ВЕСТЬ
15 ДЕКАБРЯ 2020 Г., 08.02 (ВРЕМЯ МЕСТНОЕ)
Республика Квазистан, г. Нуркент
Республиканский центр трансплантологии сердца.
Кабинет директора центра.
Телефон звонил надрывно, раздражая своей настойчивостью и ощущением того, что когда откроешь дверь, вызов может прекратиться. Директор Центра трансплантологии лихорадочно заерзал ключом в замке, спеша быстрее войти в свой кабинет, чтобы ответить на непрекращающийся трезвон телефона. Наконец дверь поддалась, и он бедром распахнул её настежь. Два широких шага и его рука опустилась на телефонную трубку.
— Алло… Исаев! Слушаю!
— Здравствуйте, Амир Сулейменович! — бесстрастный голос на другом конце провода сухо приветствовал Директора центра. — Я из Координационного центра. К нам поступила информация о наличии донорского материала. Мужчина. Европеец. 30 лет. Несчастный случай на производстве. На металлургическом заводе в Железногорске. Травма головы, несовместимая с жизнью…
— О, господи, такой молодой, — невольно вырвалось у директора Центра.
СМИ о романе
InformBuro 10.08.2019 «Книгу «Сердце Родины» о вымышленной стране Квазистан презентовали казахстанские писатели»
