Гибель Авелевой цивилизации.

Линии

Часть I Путешествие

Первая сцена. Ватикан. Один из кардиналов делает доклад папе Иннокентию III о продвижении организации очередного крестового похода. Папа принимает решение отдать десятую долю доходов Ватикана для этих целей. Однако с людскими ресурсами очень плохо, папа заводит речь о мобилизации всех христиан мира.

Кардинал рассказывает Иннокентию о письме загадочного Иоанна пресвитера. В письме, направленном всем европейским правителям говорилось, что царство Иоанна богато, люди живут, соблюдая христианские нормы справедливости в жизни и организации государства, нет нищих и пр. Письмо было получено аж в 1145 году, и с тех пор вокруг загадочного царства Иоанна-первосвященника в Европе ходит множество легенд. Оригинал на арабском не сохранился, есть только пересказ письма на латыни, где говорится о разных чудесах — единорогах, кентаврах и пр. Также кардинал рассказывает о том, что папа Александр III уже посылал в 1177 году лейб-медика магистра Филиппа на разведку, но тот не вернулся.

Неизведанные земли для Европейцев начинались в Великой степи — за воротами Александра Великого, которые по легенде закрывали цивилизованный мир от племен Гога и Магога. Из переписанного письма, где якобы Иоанн-пресвитер называет себя «царем трех Индий», священники делают вывод, что загадочное царство находится где-то в Индии.

Папа принимает решение о том, чтобы обратиться к Великому магистру ордена Тамплиеров — Жильберу Эралю — с просьбой-повелением организовать повторную экспедицию в легендарное царство Иоанна. Просьба именно к ордену мотивируется тем, что тамплиеры знают восточную специфику, нравы и обычаи, а также владеют арабским и турецкими языками. Экспедиция должна была провести разведку и убедить Иоанна пресвитера организовать «встречный крестовый Поход с Востока» для освобождения Гроба Господня.

Святая земля. Крепость Аккра. Великий магистр Ордена бедных рыцарей Иерусалимского храма Жильбер Эраль получает письмо и поручает организацию экспедиции Роберу. Робер берет с собой Жерара и Исмаила. Тамплиеры больше, чем папский престол осведомлены о делах Востока, и

спрашивает,

что же Саума тогда еще хочет? Даже в этом гармония! Чувствуется, что Саума что-то не договаривает.

Любовь Жерара и девушки воительницы. Жерар влюбляется в девушку воительницу, она отвечает ему взаимностью. Они — прекрасная пара, но Жерару мешает рыцарский монашеский обет тамплиера. После долгих мучений друга, Робер, заявив, что здесь он представляет власть Великого магистра, разрешает Жерару отказаться от обязательств безбрачия. Происходит пышная свадьба Жерара и девушки-воительницы.

На свадьбе Кучлук спрашивает Робера, почему он не поступит также и не женится? Робер остается твердым в своих обязательствах Ордену и поручению папы и вновь поднимет вопрос о «встречном крестовом походе» перед ханом. Кучлук выражает полную и горячую поддержку. Буюрук — старший сын хана — молча слушает. Хан попросил Робера не торопить его с ответом. Что многое он поймет сам и, соответственно, появится правильный ответ.

Проповедь Царя Иоанна. Легенда о Каине и Авеле. Многое становится ясным после богослужения, которое проводит сам Бильге хан в огромном храме-юрте при огромном стечении народа. В проповеди Бильге хан говорит, что библейское повествование о Каине и Авеле — это не легенда, а пророчество о гибели гармонии кочевого мира. Он призывает свой народ беречь свои традиции и свою авелеву цивилизацию и не дать пророчеству сбыться. Робер понимает глубинный смысл проповеди, как ответ на то, что именно снедание страстями и может погубить кочевой мир. Такими страстями как тщеславие, алчность и жажда власти, которые царили в устремлениях нынешних крестоносцев. Он понимает, что европейцы ничего не знали о том, что происходит в степи, а степь следила за судьбой крестовых походов и наблюдала, как великая цель крестовых походов превратилась в корыстные амбиции европейских монархов и дворян.

Однако долг солдата и рыцаря Ордена не позволяет Роберу отказаться от своей миссии. Этому способствует сближение Робера с царевичем Кучлуком на почве рыцарского отношения к жизни. Также этому способствовало и то, что Жерар углубился в радости семейной жизни и отдалился от Робера. Робер спасает Кучлука от камышового тигра, и Кучлук предлагает побрататься и стать анда — побратимами. Хан объявляет Робера своим названным сыном и предлагает остаться навсегда, но Робер помнит о долге и гибели Маркиза, чтобы согласиться.

Кучлук был горячим сторонником крестового похода и тщательно готовился к нему, как будто вопрос уже решен. Робер заметил, что вокруг Кучлука постоянно вертится Саума и это кажется ему подозрительным. Хотя в целом жизнь кочевого царства мирная и относительно беззаботная. Лишь иногда

появляются небольшие отряды под руководством великого Коксу Сабрака, патрулирующие границу….

Часть III Гибель найманского государства

Начинается ряд событий, очень похожих на предвестники чего-то.

Большая ханская охота. Хан и Кучлук приглашают Робера на охоту. Робер спешит отказаться, поскольку охота официально запрещена тамплиерам, однако найманы все же уговаривают его поучаствовать.

Во время большой облавной охоты Робер видит также, что кочевники рационально подходят к добыче и превращают убийство зверей в некий ритуал. Согласно этому ритуалу звери приносят себя в жертву человеку, и человек ценит это и благодарит. Во время отстрела загнанных зверей, Робер делает попытку застрелить некоторых, но ему объясняют, что некоторых зверей необходимо отпускать из облавы, поскольку они продолжают свой род. Робер теперь по-другому видит философию охоты.

В охоте принял участие Жерар. Он уже выглядел адаптированным во все , кочевое. Оставив аскезу рыцарского обета, он оделся в роскошные одежды найман и вышел на охоту как полноценный благородный родич-степняк. Робер посмеивался над его внешним видом, но в душе был рад за друга. Рядом с Жераром неразлучно следовала его жена — девушка-воительница. У них уже к тому времени родились белобрысые дети.

Монгольский дозор. Однако уже после большой охоты происходит один случай. Увлекшись погоней за антилопами, Робер и два найманских охотника углубляются далеко в тугаи и неожиданно выскакивают на открытое пространство. Там они встречают дозор неизвестного Роберу племени — около десяти всадников. Они были одеты и выглядели по-другому. Черты лица их были более ярко выраженными монголоидными, глаза более раскосыми и свирепыми. Один всадник был спешенным и рассматривал следы на земле. Увидев Робера и охотников, он ловко вскочил на коня. Дозор был в полном боевом облачении в отличие от охотников, в руках которых правда были смертоносные луки, но охотничие. Силы явно неравны. Возникла пауза, обе стороны были в замешательстве.

Тут из тугаев с гиканьем показался найманский патруль во главе с самим Коксу Сабраком. Дозор молниеносно развернулся и, как стая испуганных птиц, обратился в бегство. «Это монголы!» — крикнул Коксу Сабрак, подъезжая к Роберу. Патруль вроде и не собирался их преследовать. Вдруг монголы так же резко развернулись и, сомкнув строй в боевом порядке, с

решительным гиканьем ринулись на найман. Коксу Сабрак удивился — обычно монголы боялись нападать на найман и, тем более — знали в лицо известного на всю степь полководца.

Коксу Сабрак бросил Роберу щит и копье и скомандовал патрулю готовиться отразить атаку. Схватка была короткой и свирепой. Противников было примерно одинаковое количество, однако найманы и Робер вскоре взяли верх. Робер продемонстрировал европейское рыцарское мастерство обращения с копьем и победил огромного монгола в единоборстве. Победить другого ему помог прием, которым он уже научился у найман — вертеться на лошади, будто всадник и конь — единый организм и стрелять из лука отступая. (У рыцарей было не принято показывать противнику спину). Остался в живых только один монгол-предводитель. Найманы окружили его плотным кольцом и взяли на прицел своих луков.

«Кто ты и как вы посмели напасть на найман?» — спросил Коксу Сабрак. «Ты не благородный нойон, я тебя не знаю». Монгол гордо выкрикнул: «Скоро вы все окажетесь под пятой великого Чингисхана!» и попытался выхватить меч у наймана, но был расстрелян стрелами.

Коксу Сабрак сказал, что надо срочно доложить хану о происшествии. Он выглядел очень озабоченным. Робер поинтересовался о причинах такой озабоченности — разве это не обыкновенная пограничная стычка? Коксу Сабрак ответил, что нет. Что-то важное и большое произошло в степи. Первое — раньше монголы никогда не смели нападать на найман. Второе: разведчики — ертоулы — не докладывали о военных приготовлениях у соседей, однако дозор был в полном боевом облачении. И третье — кто такой Чингисхан? Такого хана Коксу Сабрак не знал.

Военный совет у Аланча хана. Патруль и охотники приближались к ставке хана, и было издали заметно оживление и беспокойство вокруг большой ханской юрты. На вопрос, задаваемый встречающимся, что случилось, Коксу Сабрак получил ответ, что прибыл керейский принц Эрке Хара. Найманский богатырь сказал, что принц прибыл неспроста, и его худшие подозрения продолжают оправдываться.

В большой юрте хана помимо обычного состава — хана, его сыновей, министров во главе с Саумой — был некий незнакомый молодой человек, одетый похоже на найман, но несколько по-другому. Он что-то рассказывал хану, а тот озабоченно кивал. Робер, оказавшись рядом с Саумой, спросил, кто это и что происходит. На вопрос Робера, Первый министр ответил, что это сын Тогрул-хана — повелителя большого соседнего ханства кереев — племени единоверцев-христиан. Робер вспомнил, что Великий магистр рассказывал ему о запросе некоего Маргуса керейского к патриарху иерусалимскому о правилах поста.

Принц Эрке Хара рассказывает, что монгольского нойона Тэмуджина сына известного Есугей багатура несколько племен провозгласили ханом всей степи и назвали Чингисханом — великим каганом. Это был несомненный вызов найманскому могуществу, простиравшемуся по всей Великой степи. Самым главным было то, что это произошло с одобрения старшего брата Эрке Хара — Тогрул хана керейского — крупнейшего христианского союзника найман в степи. Аланча хан посетовал, что Тогрул предал идею того, что христианские правители хотели создавать царства гармонии в степи, не вступая в военные союзы.

Хан поинтересовался об убеждениях Чингисхана — станет ли он защищать те идеалы, которые проповедовали найманы? Ведь все-таки он воспитанник Тогрула. Однако Эрке Хара сказал, что среди монголов теперь правит один бог — Бог войны.

Хан выразил сомнения в том, способны ли монголы создать военную силу, но ему возразил Коксу Сабрак, рассказав об отчаянной смелости и организованности монголов в только что произошедшем случае. Робер добавил, что в монгольских воинах чувствовался высокий боевой дух, который ему знаком не понаслышке. Саума спросил воинов, значит ли, что они почувствовали из этого инцидента, что родилась новая сила в степи? Воины ответили утвердительно. Значение этого вопроса Робер поймет много позже. Коксу Сабрак добавил, что воин не был благородным нойоном, но был смел и дерзок, что если за Чингисханом стоят такие, то это говорит о многом. Саума опять бросил двусмысленную реплику по поводу новых порядков среди монголов. Робер уже начал о чем-то догадываться.

Кучлук начал горячиться и призывать пойти сейчас же на монголов и разгромить Чингисхана немедленно. Его поддержали Коксу Сабрак и Робер. Буюрук предложил отправить посольство за разъяснениями к Тогрулу. Этому воспротивился Эрке Хара, говоря, что ханом уже вертит Тэму джин — Чингисхан, как хочет и это бесполезно. Он уговаривал Аланча Бильге хана пойти войной на кереев и усадить его — Эрке Хара на трон, и он вернет прежний порядок в степи. Неожиданно высказался Саума, призвав хана к походу на кереев.

Хан распустил Совет до утра, сказав, что надо определиться и принять мудрое решение не впопыхах. При этом, он отчитал Эрке Хара, что им движут корыстные мечты о троне, и чтобы он помнил, что вражда в степи ослабит христианских кочевников, и они могут стать легкой добычей для каиновых царей — на западе повелителем Хорезма стал Мухаммед Хорезмшах, который отличается нетерпимостью к немусульманам, и это может разрушить гармонию веротерпимости в степи. А с юга всегда угрожает цзинский дракон, готовый в любую минуту направить в степь войска. Им не одолеть найман, но война будет долгой и растянется на многие поколения.

Хан попросил Робера остаться и посоветоваться с ним. Робер сказал о своих подозрениях, что, возможно, есть внутренний враг, намекая на Сауму. Робер рассказал, что на Святой земле именно амбиции и корысть христианских королей привела к поражению последних крестовых походов. Не в пример к мусульманам, объединенных «паладином ислама» Саладином, а также не в пример первым крестоносцам, одержимых высокой идеей. Хан рассказал, что у него сохранилась переписка его отца и Бодуэна Тарентского — идеала Робера.

Ночная провокация. Однако ночью вмешалось событие, которое не оставило Аланча хану выбора. Под покровом ночи кто-то напал на найманский патруль. Лиц и одежды не было видно, но сразу поднялся шум, что это либо монголы, либо кереи. Доказательством послужили стрелы, которыми были сражены патрульные, отделанные на керейский манер.

Стало понятно, что объектом атаки должны стать именно кереи, но и здесь хан постарался проявить выдержку и не развязать войну. Он принял решение войску выдвигаться, но в последний момент уговорить Тогрула не воевать.

Поход на кереев. Во главе армии, направившейся на кереев, стал сам Аланча хан. С ним отправились Коксу Сабрак и Буюрук. В последний момент ертоулы доложили, что навстречу движется объединенная армия кереев и монгол, во главе которой находятся Тогрул и новоявленный хан — Чингисхан. Робера и Кучлука не взяли в поход, как они не рвались. Зато отправился Жерар, правда без своей жены, которая протестовала против этого, поскольку она все же девушка воин. Остался также и ее боевой отряд амазонок.

В орде. Потянулись дни томительного ожидания, которое Робер и Кучлук проводили в воинских упражнениях и беседах. Робер рассказывал Кучлуку о крестовых походах, заражая его все больше идеей крестоносного похода. Однако картина уже складывалась иная — Робер неохотно говорил о завоеваниях, а Кучлук все больше загорался образами рыцарей-пилигримов и походами в Святую землю. Робер слабо возражал, зачем де рваться нести кому-то кровь и слезы, когда на родине есть что защищать? Однако в нем была заметна борьба мотиваций, поскольку Робер не забывал о своей миссии.

Вокруг Кучлука собралась большая группа молодых людей — тех, кто поддерживает его в мыслях о крестовом походе. Они интересовались у Робера о преимуществах оседлой жизни, о городах, о хлебопашестве, о рыцарских замках и пр.

Однажды Робер увидел Сауму, оживленно беседующего с иностранными купцами. Купцы что-то рассказывали первому министру, а тот кивал и соглашался. Слов беседы он не улавливал. Когда купцы отправились, Саума встретился глазами с Робером, и у того возникло ощущение того, что первый министр замышляет что-то недоброе. Саума улыбнулся Роберу фальшивой улыбкой и продолжил свой путь.

Отъезд Исмаила. В этом тягучем ожидании произошло еще одно печальное событие. Исмаил, верный оруженосец Робера, затосковал и стал проситься на родину — в кипчакскую степь, откуда он был угнан мальчиком в египетское рабство. Долго борясь с желанием не расставаться с боевым другом, Робер все-таки отпустил Исмаила. Более того, он снабдил его всем необходимым в дорогу. Расставание было тяжелым.

Битва с кереями. Две огромные армии стояли друг напротив друга. Найманская — окрашенная в бело-голубые тона Вечного Синего неба Тенгри и Светлого истинного пути. И объединенная керейско-монгольская — фланг кереев окрашен в синий цвет, фланг монголов — в красные цвета Чингисхана. Коксу Сабрак призывал атаковать противника, пока диспозиция в пользу найман, но Аланча хан все тянул и всматривался в ряды врага. Он видел Тогрул хана и рядом с ним неизвестного долговязого рыжего воина. Это был Тэмуджин — Чингисхан.

Ситуация должна быть как-то решена, и Бильге хан, тронув поводья коня, направился в сторону рядов противника, не обращая внимания на мольбы своих военачальников не делать этого. Двинувшийся было за ним отряд личной охраны он остановил не терпящим возражений жестом и отправился к рядам чужого войска.

Бильге хан воззвал к своему собрату единоверцу Тогрулу. Не вместе ли они мечтали принести мир и гармонию в степь? Не они ли годами стояли на страже завоеваний справедливости и добра? Не одинаковые ли слова произносят они в своих молитвах? Бильге хан призывает своего собрата остановиться и не допустить кровопролитие, а также усмирить степных ястребов — монголов. Он также крикнул, чтобы Тогрул помнил о предсказании о Каине и Авеле.

Тогрул хан был явно в сомнениях. Слова Бильге хана задели его. Но тут вмешался Чингисхан — он начал развеивать сомнения Тогрула и пытаться внушить ему боевой дух сызнова. Однако Тогрул проявлял заметное безволие. Он отвернулся и махнул рукой, как бы говоря — делайте что хотите, только это без моего ведома. На глазах его стояли слезы. Чтобы разрешить двоякую ситуацию и поняв, что получил командование в свои руки, Чингисхан кликнул лучников и приказал выстрелить по Бильге хану. Это сделал один тысячник, который будет появляться и в последствии. Его стрела впилась в грудь великого хана, и конь быстро понес хозяина к своим рядам.

Увидев такое вероломство, Коксу Сабрак в ярости дал команду армии атаковать противника. Всадники понеслись могучей лавой на противника мимо своего истекающего кровью повелителя. Завязалась жестокая битва.

В орде. Войско найман победило, но радостную весть омрачила весть о смертельном ранении хана. Робер помчался в ханскую ставку, где собрались все. Хан лежал на одре, около него коленопреклоненно стоял священник и произносил молитвы. Помимо найманских нойонов здесь был и Эрке Хара — новый правитель земли кереев. Робер услышал, как Буюрук угрюмо рассказывал Кучлуку о том, что Чингисхан-Тэмуджин — хитрая лиса и смог умными маневрами сохранить свою часть войска и уйти от преследования. Кереи же были разгромлены, но Тогрулу удалось скрыться. У великого воина Коксу Сабрака стекала по лицу скупая мужская слеза — он думал о своем хане.

Хан подозвал Эрке Хара. Он сказал ему, что теперь он правитель керейского улуса, и дело мира на его плечах. Хан заклинал его не воевать больше, не преследовать брата Тогрула и послать делегацию Чингисхану, чтобы он не пытался разрушить древний порядок в степи. Эрке Хара обещал.

Хан подозвал Робера. Он сказал ему, чтобы он не переживал, что сыновья его смогут продолжить дело Иоанна первосвященника. Однако он просил проследить за своим андой — Кучлуком, излишний милитаризм которого внушает ему опасения.

Робер в расстроенных чувствах вышел из шатра. К хану в это время подошли его сыновья, но о чем он с ними говорил, рыцарь уже не слышал. На улице он встретил Жерара, который тоже сильно переживал за хана. Жерар сказал, что монголы — отличные вояки и достойные соперники.

Раскол найманского ханства. Хан еще был жив, наследник не назван, а среди сыновей уже началось противостояние. Однако оно все же было не за трон, а за то, как жить дальше, если великий хан умрет?

Видно, что найманская знать раскололась на две части — поддерживающих Кучлука и тех, кто стоял за Буюруком.

К первому лагерю относились Саума и группа молодых воинственных нойонов. Они говорили, что Бог разгневался на найманское ханство, потому что хан не принял решения о крестовом походе, как о богоугодном деле и наслал на улус войну и гибель хана. Молодежь поддакивала ему, говоря, что можно значительно обогатиться за счет земель неверных.

Буюрук говорил, что хан завещает сыновьям помнить о гибели Авеля и главную задачу видит в том, чтобы охранять устои найманского общества и не нести горе и страдание чужим народам — это не по христиански. Особенно он критиковал Сауму, поскольку не понимал, как он может призывать к войне с мусульманами, которых найманы не считают неверными? Буюрук заметил, что раньше никогда в найманском ханстве не произносилось слово «неверные». Упрек был посвящен «молодым ястребам». Буюрука поддерживал Коксу Сабрак, однако он говорил, что он воин и служит хану найманскому, подняв болезненный вопрос, кто будет престолонаследником.

Кучлук апеллировал к Роберу — почему он, дескать, молчит? Ведь именно теперь самый удобный момент, чтобы добиться выполнения его миссии? Робер в отчаянии призвал братьев не ссориться, особенно тогда, когда хан на смертном одре. Он воззвал к их благоразумию, ведь их отец еще жив. Он сказал, что крестоносцы своими поражениями и божьим наказанием обязаны не богоугодным делам, а алчности и тщеславию предводителей. Поэтому и был потерян священный град Иерусалим.

Робер беседует с Жераром. Робер рассказывает Жерару, что происходит в ханской ставке. Жерар высказывает предположение, что после смерти хана Кучлук окажется в такой же ситуации, что и их погибший друг Маркиз — без наследства. Это помешает ему трезво оценить ситуацию. Крестовый поход опять станет поводом для реализации амбиций кучки дворян. Жерар говорит, что в найманском народе, с образом жизни которого он сросся, существует именно такое понимание развития событий после смерти хана. Но он готов погибнуть ради своей семьи и теперь уже своего народа. Жерар сетует, что стоило найти свою настоящую мечту — семью, народ, как рок заставляет его терять. Жерар советует Роберу отправляться в обратный путь, что его судьба в ином. Робер говорит, что еще не все потеряно. Несмотря на то, что он не симпатизирует Сауме, он все же попытается его убедить повлиять на Кучлука, тем более что у него это влияние на молодого царевича есть.

Свидетельство о предательстве Саумы. В одну из ночей Роберу не спится, и он объезжает караулы. Заехав в какую то рощу, он предается размышлениям. Вдруг он слышит разговор. Подкравшись к говорящим, он видит группу людей — они явно монголы. Робер не видел Чингисхана, иначе он узнал бы его в высоком военачальнике с уверенным голосом. Военачальник обращался к кому-то укрывшемуся в плащ. Монгол называл его Татунга.

Неизвестный говорил, что будет всячески содействовать расколу найманского ханства, но монгол должен выполнить то, что обещал. Тот подтвердил обещание, и в его голосе слышалось презрение. Монгол, смеясь, сказал, что знает о легенде найман, но не в точности. Он только помнил, что брат должен погубить брата.

Когда заговорщики разъехались, разгневанный Робер набросился на предателя. Завязался поединок. Монголы услышали и вернулись. Силы были неравны. Робера ранит стрелой человек в плаще. Теряя сознание, он увидел, что стрела керейская. Последним усилием он сорвал плащ и узнал Сауму. Он понял, что война была развязана провокацией, и потерял сознание.

Робер в лагере Чингисхана. Робер очнулся в неизвестной юрте. Она сильно отличалась от найманской. Прежде всего, тем, что в ней царило военное убранство — висели доспехи и оружие. Видимо прошло много времени, потому, что рана его начала заживать.

Снаружи слышались голоса. Вдруг полог юрты откинулся, и в нем появились фигуры монгольских солдат. Один, с виду старший, приказал Роберу подняться и склонить колена. Следом за группой воинов зашел тот самый высокий военачальник в сопровождении Саумы. Робер увидел, что он огненно рыжий. Это был Чингисхан.

Чингисхан требовательно спросил, что делает чужеземец такого странного вида в Великой степи? Саума хотел вставить слово, но Чингисхан повелительным жестом прервал его.

Робер рассказал кто он и что ему надо. Чингисхан понял, что тот является гостем найман, а на гостей принято руку в степи не поднимать. Правда это при условии, что гость не участвует в войне. Чингисхан видел другого белобрысого рыцаря, и с ним он еще сведет счеты, а против Робера не имеет ничего. Он подумал, что раз Робер тамплиер, то он является священником, тем более что цели его религиозны и ему непонятны. А раз так Чингисхану не хочется убивать священника. Сейчас хан отправляется в поход, а по возвращении хотел бы расспросить незнакомца о далеких краях.

Монголы уходят, но Саума остается. Робер в гневе обзывает Сауму предателем и Каином. Тот смеется и просит Робера не путаться в легенде. Там брат должен погубить брата. А Саума не брат найманским царевичам. Робер спрашивает, чего не хватало Сауме при найманском дворе? Он ведь был богат и обласкан? Почему он не побоялся Бога?

Саума произносит свой монолог. Бог — это не то, что на небе (христианство) и не то, что вездесуще, но нигде (ислам). Бог видим и осязаем и реально правит миром. Саума показывает монету — и говорит, что это — бог, который силен, вездесущ и правит миром. У такого бога больше последователей, чему у Мухаммада, Христа и Будды вместе взятых. И их количество будет все увеличиваться. И преданы они ему по настоящему искренне. В будущем этот бог станет мерилом всего — успеха, силы, власти. Но самое главное то, что скоро он поработит и те вещи, которые, казалось бы, ему не подвластны — любовь, творчество, мечты, сны. Этот бог станет всеобщим мерилом ценности и всеобщим мерилом правильности поступков. Даже будут построены храмы, где этот бог будет жить (банки). Саума сказал, что знает — тамплиеры уже возвели такой храм-сокровищницу, где цинично хранят деньги и христиан и врагов-мусульман. Чему же Робер удивляется? Робер протестует, говоря, что это неправда, но сам понимает, что его страшные подозрения подтвердились.

Саума пришел к найманскому хану на заре расцвета его империи. Он привел с собой много купцов и ростовщиков, которые обогатили страну. Они думали, что Аланча хан будет увеличивать свои владения, и его империя будет простираться от земель греков до Китая. Торговцам нужна была единая страна с единой политикой пошлин и порядком на дорогах. И они думали, что именно хан найманский и есть та мощь, которая создаст такую страну. Но Аланча хан потонул в своих идеалистических мечтах, религии и остановился в завоеваниях. Он заботился о своих бездельниках родичах и бездельниках священниках. Когда он отверг идею крестового похода, Сауме стало ясно, что здесь уже нечего ожидать. Но тут появился новый амбициозный лидер в степи. Торговые кланы пристально следили за ним, в то время как найманы и цзиньцы не замечали, что творится у них под носом. Именно Чингисхан хочет создать такую империю от Заката до Восхода и развязать руки торговцам. Потом он сам не заметит, как бог — монета, опутает его империю, поработит если не его, то его сыновей и внуков.

Робер спрашивает новости из найманского стана. Саума с нескрываемой радостью рассказывает, что великий Аланча Бильге Буку хан умер, объявив своим наследником Буюрука. Буюрук запретил тему крестового похода, как это завещал его отец. Кучлук поссорился с братом, откочевав, расколол ханство надвое. Теперь он и его соратники готовятся к крестовому походу на Запад и разыскивают Робера.

Робер поинтересовался с кем Коксу Сабрак и Жерар. Саума ответил, что они остались верны клятве и остались с Буюруком защищать ханство. Робер спрашивает о своей дальнейшей судьбе. Саума говорит, что Чингисхан хочет оставить его у себя, чтобы быть советником во время своих дальнейших походов. Робер заявляет, что отказывается. Саума смеется и говорит, что его бога и ход истории не остановить, советники найдутся и без Робера.

Побег Робера. Будучи под стражей Робер видит кошмарный сон, о том, как монголы завоевывают города и сжигают села, грабят их и сваливают сокровища и монеты в одну гору, в которой тонут люди и Робер. Он просыпается и просится выйти наружу. Охранники сопровождают его, но он перебивает их и, вскочив на коня, бежит, прихватив сменную лошадь.

Робер в стане у Буюрука. Робер попадает в ставку Буюрука в момент приготовления улуса к решающему сражению с монголами. Он находит Буюрука и рассказывает ему о предательстве Саумы. Потом он просится в войско. Буюрук разрешает ему присоединиться, помня, как любил его отец.

Робер встречает Жерара. Тому уже доверяют боевое подразделение. Интересно то, что одет он по-рыцарски. Робер, понимая, что это, возможно, последняя битва, возвращает ему плащ тамплиера, который забрал, сняв с Жерара обет рыцарства.

Робер видит, что в бой собирается и супруга Жерара, собрав свое женское подразделение амазонок. Она, плача, отдает детей теткам и нянькам, и, не оборачиваясь, едет за войском.

Битва при горе Нагу. Найманы стали лагерем недалеко от горы Нагу. Буюрук и Коксу Сабрак накануне ночью в головном шатре принимали решения о расстановке войск. Ертоулы доложили о численном преимуществе монголов. Однако вдруг появился гонец и сообщил радостную весть, что Кучлук одумался и спешит на помощь. Весть была встречена с ликованием. Главное, чтобы он успел, тогда армия будет надежно прикрыта с тыла и с левого фланга. Правый фланг защищала гора Нагу. Там решено было поставить Жерара с его подразделением, в котором были обученные им же арбалетчики. Жерар расправил «босеан» — легендарное знамя тамплиеров. В надежде на Кучлука на левый фланг поставили только легкую кавалерию, чему возражал Коксу Сабрак. Однако он смирился, поскольку сил явно не хватало. Тогда Коксу Сабрак сам вызвался командовать этим флангом. Буюрук с Робером должны разместиться в центре с основными силами. Однако вся надежда была на Кучлука.

В темноте светился безбрежными огнями лагерь Чингисхана.

Утро войска встретили в строю. Позиции найман были выше, чем монгольские и сверху были видны маневры противника. Заметна была четкая организация монгольского войска, разбитого на тысячи, сотни и десятки.

Главная задача была продержаться на позициях до прихода Кучлука.

Монголы начали атаку по центру. Они стройными рядами двинулись на позиции Буюрука и Робера. Найманы решительно пошли навстречу и разгромили первую волну. Однако за ней была вторая и третья и четвертая. Монголы двинулись на правый фланг найманского войска, но были встречены тучами стрел подразделения Жерара и опять отступили.

Найманы отражали атаки и снова возвращались стройными рядами, и, казалось, монголы ничего не могут поделать. Однако в одной атаке дрогнули нервы, и найманский центр бросился преследовать монголов. Коксу Сабрак со своей позиции видел, что рано и двинул кавалерию в то место, где раскрылась брешь в обороне. Обогнув сопку, они вдруг встретились с сомкнутым строем лучших подразделений Чингисхана, вклинивающихся между двумя крыльями найманской армии. Коксу Сабрак в отчаянии ринулся на врага, пытаясь спасти положение. Он смотрел вперед, пытаясь разглядеть оторвавшиеся основные силы. Он смотрел назад и приговаривал «Где же Кучлук? Он уже должен быть здесь». Но Кучлука все не было.

Робер и Буюрук пытались прикрыть тылы увлекшимся погоней, но их подразделения тоже попали в клещи войск Чингисхана. Началось уничтожение некогда лучшей армии в великой степи.

Крыло Чингисхана смяло отчаянно оборонявшегося Коксу Сабрака и начало заходить найманам в тыл, захлопывая капкан. Все группы найманского войска начали отступать к горе Нагу.

Ловушка уже должна была захлопнуться, когда Буюрук крикнул Роберу «Прорывайся к Кучлуку! Поторопи его!» Робер просигналил своему подразделению и начал пробиваться. Ему удалось вырваться, но, обогнув холм, они встретили еще один резерв монголов. Казалось, это ловушка, из которой не выбраться. Вдруг из-за холма с лихим гиканьем и в уверенном строю показалась сотня воительницы жены Жерара. Амазонки так решительно атаковали монгол, что те прогнулись под их натиском. Девушка отсалютовала Роберу и крикнула, чтобы он торопился к Кучлуку — это сейчас важнее всего.

Скрепя сердце, Робер с остатками отряда помчался за помощью.

В это время все найманское войско, отбиваясь, отходило вверх по склонам горы. Когда монголы были готовы решительным броском уничтожить войско, на них опять обрушился град стрел арбалетчиков Жерара. Сам он во главе конницы отбил атаку монгол и согнал их вниз. День подходил к концу, и в лагере монголов раздались сигналы к отходу. Найманы выиграли еще несколько часов жизни.

Остатки войска собрались на горе, и ночью было видно, что монголы окружили гору. Несколько отрядов пыталось пробиться, но уничтожались. Кольцо было плотно замкнуто. Постепенно в лагерь к Буюруку подтягивались раненный Коксу Сабрак, Жерар. Всех волновал один вопрос, почему не подоспел Кучлук? Позднее появилась жена Жерара, от ее отряда осталась только она и две ее воительницы. Она сказала, что Робер пробился, а значит, есть надежда, что армия подоспеет и выручит их.

Кучлук и Робер. Робер настиг Кучлука и его войско. Когда они двигались в походном порядке. Вначале он обрадовался, но вдруг понял, что армия движется в противоположном направлении. Оказывается в тот момент, когда до места битвы оставалось полдня, в ставке царевича появился Саума. И не просто так, он привез богатые дары — оружие, деньги — то необходимое, в чем нуждался Кучлук для организации длительной экспедиции на запад, навстречу его мечте. Саума солгал, что Чингисхан уклонился от битвы и откочевал. Кучлук даже не отправил разведчиков подтвердить информацию. В глазах его уже горела новая страсть и новые перспективы.

Робер бросился убеждать царевича, чтобы он развернул армию пока не поздно. Возможно, удастся решить судьбу сражения в свою пользу, но Кучлук колебался. Он глядел на горы сокровищ, преподнесенных Саумой, и думал о чем-то своем. В момент беседы появился разведчик и что-то сказал Кучлуку на ухо. Тот поднялся и сказал Роберу — «ну вот, все решилось само собой. С армией Буюрука покончено». Робер некоторое мгновение сидел как громом пораженный, потом он ринулся на царевича, но был сбит с ног охраной. Робер прохрипел «Каин…, что сделал ты с братом своим? И как мог ты забыть отца?» Кучлук вдруг разозлился и швырнул что-то в лицо Роберу. «Вот, что оставил мне отец! И больше ни-че-го!» Это был камень с изображением двух тамплиеров на одном коне. Кучлук продолжал: «Ты — недостойный крестоносец. Поход на Запад состоится, но это не из-за того, что ты выполнил свою миссию. Так было угодно Богу! Ты мне однажды спас жизнь и я тебе тоже оставляю жизнь, но ты должен убраться туда, откуда явился». Стражники поволокли Робера прочь, а он кричал: «Какому богу?! Угодно какому богу?!».

Г ибель друзей Робера но горе Нагу. Утром оборонявшимся стало понятно, что помощь не придет. Внизу гарцевали монгольские всадники и кричали найманам, чтобы они сдавались и Чингисхан сохранит им жизнь.

Буюрук обратился к своим воинам с речью — нужна ли свободолюбивым найманам жизнь без идеалов? В рабстве и покорности? За воинов ответил Коксу Сабрак — у нас не осталось улуса, у нас не осталось будущего, но чести и свободы не отберет никто. Пойдем же и погибнем все до единого.

Остатки армии построились и ринулись на врага. Рядом скакали Буюрук и Жерар, Коксу Сабрак и девушка воительница.

Чингисхан наблюдал за этим снизу и, промолвив «какая доблесть», скомандовал атаковать. Тучи стрел закрыли небо, но найманы упорно наступали. Они миновали зону обстрела и врезались в ряды монголов. Один за другим они падали, сраженные мечами кешиктенов Чингисхана, но шаг за шагом пробирались все ближе и ближе к монгольскому полководцу. Вот спина к спине бьются Жерар и его супруга. Мелькает его белый тамплиерский плащ. Гигант крушит головы врагов, но копье пронзает их обоих — его и жену. Они умирают в объятиях друг друга. Сраженный ударом сзади падает с коня Буюрук. К нему бросается Коксу Сабрак, но, видя, что все кончено, гневно смотрит в сторону Чингисхана и бросается к нему. Он пробивается сквозь ряды, раненый несколько раз и все-таки приближается к монгольскому полководцу, но в последний момент падает на колени обессиленный, не сводя глаз с монгола. Одной рукой он опирается на меч и тяжело дышит. Между ним и Чингисханом никого нет. Охрана окружила воина, но боится встать на его пути. Последним усилием Коксу Сабрак встает на ноги и поднимает меч, но очнувшаяся охрана пронзает его стрелами. Воин рухнул в двух шагах от копыт Чингисхана. Почти одновременно стих шум битвы — все погибли.

Ни один мускул не дрогнул на лице рыжего хана, несмотря на то, что опасность была в двух шагах. Воцарилась гробовая тишина, никто не смел прервать ее криками радости от победы. Все смотрели на молчащего хана. Чингисхан молчал, отдавая дань мужества великому полководцу, некогда грозе всей великой степи. Так же молча повернул коня, погруженный в свои мысли и, обронив «похороните их с честью по их обычаю», устремил свои глаза вдаль…

Часть IV. Обратный путь.

Прошли месяцы. Снова в дервишеском одеянии, потерявши друзей, Робер достиг Отрара — одного из городов Хорезма. Вид его говорил о долгих днях странствий по Центральной Азии. Только две ценности не пострадали и оберегались им, как зеница ока — плащ тамплиеров и камень с двумя рыцарями.

Однако дальний путь в Святую Землю требовал средств и Робер решил продать камень одному меняле. Меняла предложил смехотворную цену, под угрозой, что выдаст Робера, как христианина. В Хорезме времен Хорезмшаха Мухаммеда обвинение в шпионаже сулило серьезные неприятности. Робер отказался, но ночью на него напали разбойники и отняли камень. Робер остался без средств и надежд на возвращение.

Однако удача пришла неожиданно. В заброшенный сарай, где ночевал рыцарь, вдруг нагрянула толпа стражников во главе с богато одетым вельможей. Вельможа был одет по степному, но совсем в другом стиле, чем найманы и монголы. Робер вспомнил молодого богатыря, которого увидел в первый раз на базаре, когда Жерар боролся с пехлеваном. Вельможа держал за шиворот вероломного менялу, который указывал на Робера.

Но это все же удача улыбнулась рыцарю Христа. Вельможей оказался верный Исмаил. Он увидел у менялы камень, и след его привел к Роберу. Исмаил привел рыцаря в хороший дом, напоил, накормил и стал расспрашивать и рассказывать.

Робер рассказал, что, будучи отпущенным Кучлуком, отправился искать друзей, но все погибли. На месте гибели Жерара он установил крест. Потом он скитался у монголов охотников, затем прожил в суфийском братстве Яссавийе в Туркестане. Затем отправился в обратный путь.

Рассказ Исмаила оказался следующим: Когда он вернулся к родичам кипчакам, нашлись его родственники и братья. Когда воцарился Хорезмшах Мухаммед, то кипчакская партия стала очень влиятельной, поскольку большое влияние в государстве имела мать Хорезмшаха — Тюркан хатун, кипчачка. Кипчаки получили почти неограниченную власть во многих городах, в частности в Отраре.

Вести из Европы. Исмаил рассказал, что последний крестовый поход был направлен против братьев христиан, и был сожжен и захвачен Константинополь. Крестоносцев интересовала премия, которую предложил за захват города претендент на трон принц Алексей Комнин. Робер промолвил, что Саума был прав — миром теперь правят иные боги.

Вести из степи. Исмаил спросил, что значит «иные боги»? Потому что это сильно перекликается с тем, что произошло с Кучлуком. Войско Кучлука пришло в Семиречье к киданьскому гурхану. Тот был престарелым маразматиком, и найманы получили неограниченную власть. Кучлук написал письма халифу Багдада с требованием принять христианство и папе римскому — с подтверждением того, что идет «крестовым походом в Святую землю» или «по пути возвращения Спасителя», подписавшись «Царь Давид»

Но тут с ним начались метаморфозы. Он женился на дочери гурхана и принял «странную веру», смысла которой не понимал никто. «Я знаю, что это за вера!» — воскликнул Робер. «Это лишь жажда наживы и непомерные амбиции». Исмаил подтвердил, что так оно и есть. Потому что Кучлук ограбил своего же тестя, украл всю его казну, а самого убил, воцарившись в киданьском ханстве.

Однако мусульмане подняли восстание против «странной веры» Кучлука и изгнали его. Где он сейчас, пока неизвестно. Найманы в основном ушли от него, влившись в войско Чингисхана, который не спрашивал ни вероисповедания, ни благородного происхождения. Чингисхану сильно помогают торговцы и купцы. Робер сказал, что и этот крестовый поход был не угоден Богу.

«Куда ты теперь? — спросил Исмаил, — на Родину в страну Франков?» «Моя Родина — Англия, я ведь из рода норманнов Вильгельма Завоевателя. Но пока возвращаться не буду. Есть тут у меня один должок».

Окончательный разгром Кучлука. Лагерь на берегу озера Сарыколь. Лагерь вроде военный, но бросается в глаза разнузданное пиршество, которое устроили его обитатели. В огромном головном шатре пировал Кучлук — принц найманский и изгнанный Гурхан киданьский. Он возлежал на ложе с прекрасной женой — дочерью гурхана, предавшей своего отца. Все вокруг пьяны и купаются в золоте ограбленной казны киданьского ханства. В центре шатра стоит композиция и золота и драгоценностей в виде золотого идола.

Возле лагеря несут службу два найманских кешиктена — стражника. Один — пожилой, другой — молодой. Пожилой плюет в сердцах и крестится, глядя на вакханалию в лагере. «Робер говорил, что страсть к деньгам погубила святое дело франков». Молодой возразил, что теперь у хана Кучлука много денег, и он наймет огромное войско и мы дойдем до Святой земли. Пожилой: «По пути Спасителя не пройдет алчный наемник. Только те, мысли которого чисты, способен на такое паломничество». Молодой: «Но разве это не святой наш долг?» Пожилой: «Сжигать дома мусульман? Ведь они практически • единоверцы. Они также почитают единого Бога. Также давно живут в Святой земле и строят там храмы, возвеличивая Господа. В Святой земле вообще надо запретить ношение оружия, кто бы там ни жил. Робер рассказывал…».

Старик не закончил фразы. Из темноты неслышно показались лошадиные морды. Сквозь мрак было видно, что ночь вся наполнена конными воинами. Пожилой воин замер от неожиданности. На него смотрел известный тысячник Чингисхана. В ту же секунду монгольская стрела неслышно впилась в грудь стражнику, и старик уронил голову, продолжая стоять, опираясь на копье.

«Робер, Робер… Где теперь этот франк?» — продолжал молодой. «Он всегда был чужим..» Тут он заметил стрелу в груди пожилого воина. Стражник резко вскочил и метнулся к мечу, но было поздно. Монгольская стрела и его уложила на месте. Тут же резкий свист и гиканье разорвали тишину ночи. Огромная конная лава двинулась на беспечный лагерь Кучлука. Запылало зарево огня. Монголы быстро сломили сопротивление найман и начали загонять остатки сопротивляющихся в озеро.

«Кучлука живым! Живым ко мне! — раздался крик Чингисхана. Однако среди окруженных и разбитых найман его не оказалось. Тысячник хана доложил, что Кучлука нигде нет, ему удалось сбежать. Отправить за ним погоню?

«Нет, — сказал Чингисхан, — Он теперь не опасен. Пусть вечно скитается по миру без близких, без Родины, без веры.»

Утро в лагере Чингисхана. Обычный боевой лагерь великого полководца. Хан лично осматривает воинов. Вдруг раздается крик караульного — «Смотрите!». На холме скакал рыцарь в полном тамплиерском вооружении. Это был Робер. Он кричал «Саума, предатель! Выходи на бой» Рыцаря быстро окружили монгольские кешиктены. Но Чингисхан подал знак: «А-а! Это наш старый знакомый франк! Смелый рыцарь! Выходи Саума, еще не забыл, как держать меч? Теперь у меня много людей, которые знают письмо и счет. Государственное дело не пропадет без тебя. Готов ли ты защитить свою честь? Такому храбрецу, как этот франк, надо отдать должное!»

«Саума, выходи! Посмотрим, спасет ли тебя твой бог?! — продолжал призывать Робер. Расчет его был правильным — степняки не позволят напасть на человека, бросающего вызов чести.

Саума решительно надел доспехи и незаметно спрятал за пазуху нож. В полном боевом облачении он выехал на поле.

Под свист и улюлюканье степняков завязался бой. Саума оказался отменным бойцом. Рыцари бились на копьях, потом на мечах. Видно было, что степные приемы Саумы ловчее, чем европейская тактика боя тамплиера. Но не зря Робер провел долгое время в найманском улусе — на хитрость он отвечал хитростью, на ловкость — удвоенной ловкостью.

Когда богатыри уже боролись без оружия, Саума извернулся и ранил Робера ножом в бок. Он прохрипел «Ты умрешь, собака! Сейчас ты увидишь райские кущи!» Однако Робер последним усилием вырвал нож и вонзил его в горло врагу и сказал «Я попаду в рай к Тенгри, а тебя куда отправит твой бог?! Тело твое умрет, а души у тебя нет. Значит, ты проведешь вечность в виде холодной золотой побрякушки в затхлом сундуке ростовщика». Глаза Саумы вначале выразили ужас, а потом потускнели. Робер потерял сознание.

Чингисхан промолвил: «Славная битва. Предатель получил по заслугам. Эй! Посмотрите жив ли франк. Если еще жив, Тэб Тенгри , — обратился хан к шаману, — сделай все, что в твоих силах. Он все-таки славный воин».

Шаман лечит Робера. Шаман Тэб Тенгри — баксы — долго завывал и камлал над раненным рыцарем. Спустя какое то время Робер открыл глаза. Перед ним стоял улыбающийся тысячник Чингисхана. «Великий хан приказал отпустить тебя, и дать тебе все нужное. Однако он велел передать тебе — если ты попадешься ему в третий раз, — тысячник погрозил Роберу плетью и хитро улыбнулся, — я сам поломаю тебе хребет».

Возвращение домой. Робер вернулся в Аккру — штаб квартиру тамплиеров и сказал Великому магистру, что никакого чудесного царства гармонии Иоанна пресвитера не существует, и не существовало. Письма царя Давида — это просто авантюра какого-то мелкого азиатского правителя. Никаких единорогов и кентавров по ту сторону Врат Александра Великого нет. Там вообще просто бескрайняя пустая степь. Он отпросился у Великого магистра домой в Англию и сел на генуэзский корабль, который доставил его в Европу.

В Англии он продал оставшийся таки у него третий камень, купил дом и небольшое овечье стадо. Англичане удивлялись, как монсеньер ловко управлялся с овцами. Робер занялся мирной жизнью настолько, насколько ему позволяло то беспокойное столетие.