Это завещание потомкам было найдено в виде рукописного текста в ежедневнике Дастана 1997 года, уже после его смерти, когда готовился данный сайт и разбирались семейные архивы.

Потомки! Блюдите силу своего рода!

Потомки! Блюдите достоинство своей нации!

Во всех проблемах ищите линию интересов народа, казахов и следуйте  ей до конца.

Если будет необходимо, положите во благо этого свою жизнь и своё благополучие.

В любви будьте беспощадны к себе и к своей любимой.

В воспитаниях детей будьте сильны духом и волей, сильны принципами и традициями рода.

Не бойтесь порабощенных желудком, бойтесь порабощенных дьяволом.

Бойтесь их и убивайте их, не убивайте порабощенных похотью, не убивайте порабощенных комплексом неполноценности,

не убивайте порабощенных страхом, убивайте порабощенных жадностью и жаждой власти. Их большинство.

Любите и уважайте бескорыстных и патриотов на них все строится .

Сыновья, уходите от женщин, ищущих благополучия! Убивайте их моралью.

Ищите женщин, ищущих самопожертвование и воздайте им должное. Не предавайте их.

Уходите от женщин без чувства собственного достоинства. От тех чьи чувства выше их достоинства — уходите.

Не любите тех, кто любит ваш род, любите тех, кто понимает его вечное страдание, кто не сможет их понять — прощайтесь с ними.

Наш род пострадал за все святое.

Погибайте только за то, что в вашем сердце и вашем сне.

Если вам не снится война, не ходите на войну.

Если вам не снится боль, не болейте.

Если вам не снится кровь не чувствуйте ее истерику в себе.

Если вам не снится полёт, не летайте

Если вы не ищете женщину всегда, не ищите ее никогда.

Хотите курить-курите.

Хотите пить алкоголь — пейте.

Но помните заранее или заплатите потом.

Расплата измене совести рода – смерть. Приговорите сами себя к ней. Род — это не родственники. Это истерика крови.

Если вы ее слышите, не слушайте родственников.

Не предавайте соратников — вы войны.

Если вы не войны, покончите с собой или смените фамилию.

Любите музыку, она связь между вами и вечным.

Если ее нет – вяжите валенки.

Любите книги — они связь между вами и разумом.

Если связи нет, спросите мать — я не ваш отец?

Попрощаетесь с покоем — если этого не сделаете, станьте свиньей и имейте гордость хотя бы признаться себе в этом.

Попрощайтесь с покоем — гордитесь другим, но гордитесь до конца!

В сексе будьте искусны. Это неизбежный — профессионализм. Будьте профессионалами там, где это неизбежно и там, где хочется. Но будьте профессионалами. Это знания. Выше знания только Вера. Будьте верующими — верьте в Аллаха.

Ходите в мечеть просить совета, но поступайте так, как велит вам то, что внутри вас. Потому что Аллах — в вас.

Если вы не верите в это — смените фамилию.

Не отдавайте долг родителям. Отдайте его в два раза больше своим детям . Вы должны им, родители должны вам.

Плюйте на трусов и гомосексуалистов. Мчина должен быть мужчиной .

Самой главное — женщина мозгами должна быть женщиной. Если у неё это не получается — простите ее, посветите ей стихии отпустите восвояси.

Любите тех, кто жертвует с вами. Поставьте им в душе памятник и убейте их в душе, если они уйдут, но поцелуйте их на прощание.

Не забывайте в жизни ничего, что, по-вашему, было пережито честно .

Цените все, что в вашей памяти.

Родители должны вам до той секунды, пока вы не полюбите или не влюбитесь .

В тот момент вы не поймёте разницы. Как полюбили — уходите

Материально, но не морально. Если уйдёте морально — где будет ваша опора? А без опоры — кто вы? Никто!!!

Полюбили — начинайте возвращать долг будущим детям .

Не женитесь и не выходите замуж пока не услышите зов с неба. Ждите, ждите пока глаза не вылезут из орбит, пока сердце не перегорит. Ждите!!!

Ждите не знака с неба, не колыбельной обстоятельств.

Ждите желания смерти. Вы должны знать, что, если вы умрете, все дети будут воспитаны духом рода .

Но не женой. Она не сможет.

Посоветуйтесь с могилами предков. Ищите ответа в себе.

Женитесь на той, которая после вашей смерти, при новом муже будет чтить ваших предков.

Умрите рано — вы войны.

Оставьте много детей прямых и незаконнорождённых. Это судьба война.

Выходите замуж за война. Если он проиграет вам в квартире — он не воин. Если квартира ему не нужна вовсе, кроме как для возвращения домой — значит это воин Аллаха — любите его.

Дочь- вознеси камень мужу, воюющему в осаде.

Камень, патроны, лепешки и секс. Ты его видишь в последний раз пусть через проекцию твоего разума его  запомнят дети. Запомнят героем.

Мы не — боги, но мы и не люди.

Мы -герои — это наш род.

Любите комфорт — вы его заслуживаете.

Ваш комфорт должен быть эстетичнее , чем у других.

Но бросьте его, когда битва.

Бросьте, даже если туда входит ваша жена.

Если она жена — она поймёт . Если она не жена — простите ее, простите и забудьте.

У неё нет чувства собственного достоинства.

Она гость комфорта, вещь и она сама себя такой сделала.

Жена — это когда есть куда вернуться после боя.

Женщина — это трофей. Храните их и гордитесь ими. Но это трофеи, берите их не иначе, как с боя.

Но в начале разберитесь, кто жена.

Дочь! Кто вернётся к тебе всегда и по возвращении не думает о тебе — гордись им! Он уверен в тебе !!!

Пусть он будет уверен в тебе!

Если чувствуешь себя гармонично счастливой — попрощайся. Расти умом! Расти логикой мужчины!

Будь искусна в сексе — для него это  профессионализм , для тебя это – профессия.

Будь искусна в домашнем хозяйстве, оно для тебя как ежедневная чистка зубов, как ежедневное умывание.

Люби себя. Люби своё тело. Люби свою красоту. Ты — самая красивая!

Запомни!!! Не твой брат лицо родителей, а ты!!! Твой брат — сам своё лицо и твоя отдушина.

Подумай , стал ли бы твой отец жить с той, что ты сейчас есть? Женился бы на такой как ты?

Будь счастлива ! Иначе все вокруг будут несчастны.

Дети! Не прощайте мне моих ошибок!

Тогда вы будете настоящими!

И простите меня!

Я знаю, почему я ухожу.

Они опять во мне ОБА.

Ощущение происходящего ввергает меня в воспоминание

прошедшего миллионы лет назад. Я помню рождение Мира, и оно

так отдаленно связано с происходящим сегодня.

Я помню, как все происходило. Ты сказал, что все, что будет

создано, будет создано по Правилу Всевышнего. Но этого не

произошло. Человек — только подобие Создателя и оказалось самое

страшное — Создатель в воображении Созданного — подобен

Создающему.

Создатель стал судим, но не благодаря тому, что Он

воображал, а благодаря стремительному росту воображения

Созданного.

Я помню Тебя в Твоей юности. Кто решает то, что

является сутью ошибки? Мы — маленькие создания‚ существующие

по чужим и непостижимым нам законам? Говорят: было ошибкой

Господа, создать нас такими, но кто тогда высший судья, если не

сам Господь? Кто поставит диагноз ошибки ?

Что есть смысл жизни? Есть ли глупее и вечнее вопрос?

Нету. Создатель, есть ли ты помимо Земли, или руководишь

существами в иных измерениях?

Правда ли, что создавал ты нас по образу и подобию своему?

Что тогда есть инопланетные миры? Чей они тогда образ и подобие,

если мы верим в Тебя?

Что есть Черный?

Насколько чужд и противоположен он Тебе?

Говорят, что сила Его не меньшая, чем Твоя.

В чем проявляется Твоя сила по отношению ко мне?

Или Ты есть противоборство сил — меня и Меня?

Я вижу твою юность, я переживаю ее в себе. Расскажи про

нее, есть ли в ней возраст? Если есть, тогда есть граница. Если есть

граница. значит есть познание.

Значит ли это, что я познаю тебя, познаю происходящее?

Ты видишь, что все состоит из вопросов, но что более Ты

оставил нам? Ничего более, только уверенность в существовании

Его.

Владения Твои простираются далеко и широко, но много ли они

занимают во мне?

Я помню Твою юность, когда пришел Ты в этот мир, не

подкрепленный опорой в мысли и чувстве. Я помню Тебя

маленьким и нежным, как сущность ребенка человеческого и ягненка

символического — агнца, то бишь.

Я помню тебя, лихорадочно выбирающего язык Послания,

забывшего, что сам Ты языков создал много. Помню Твою панику.

Панику выбирающего…

Можно вопрос? Ты — Бог обиженных? Бог униженных? В

Тебя верят боясь — какая разница между Тобой и земным деспотом?

Да никакой… если это так.

Один прощает всем грехи ‚ другой выравнивает всех перед

лицом человеческого решения, третий говорит, что должен быть ты

из двенадцати колен, четвертый, что нет ничего, кроме страдания в

нашем существовании Ты не не создал.

Кто Ты? И где твой критерий, или может быть его нет

вообще, потому, что Ты критерий и есть? А кто тогда Он? Некто

или нечто, меньший, чем Ты?

По описанию современников, Его присутствует больше, чем

Тебя — или я не прав? А где доказательства?

Знаешь, на чем строится доказательство существования тебя?

На том, что, кто в тебя не верит, того ты накажешь страшным

наказанием — увечьем, несчастьем, лишениями и страхом или

ужасной загробной судьбой. Значит, это другая сторона Тебя, не

более. А Его нет и в помине. Или Он есть, но он Твой Верховный палач.

Ты — Другой — ты согласен с этой ролью?

Существует ли Небесное распределение труда, чтобы
руководить нами тут, на земле?

Один — Господь, другой — палач, третьи — судебные
исполнители.

Зороастризм. Зачем Ты поделил мир надвое — Ты
господствуешь только над половиной мира, не более?

Иудаизм. Зачем ты изобрел богоизбранный народ — или
богообреченный. И зачем тогда создал всех остальных — пасынков,
что-ли?

Буддизм. Если Ты придумал социум и любовь к отцу, матери
в детям, зачем ты заставляешь от этого отказаться? Зачем говоришь,
что все создаваемое это майя, не более? Зачем ввергаешь течение
существования в абсурд? Зачем ты создал “Я” чтобы его тут же
разрушить? Или опять не Ты разрушил? Опять Он? Слушай, кто
стоит за сутью сделки?!

Христианство. Если ты прощаешь все грехи перед чудом
воскрешения, значит Ты культивируешь страх перед смертью? И
где в конце концов твой Страшный Суд? И кому он собственно
говоря страшен? Гораздо страшнее пережитое в жизни, нежели
абстрактный страх перед неосуществимой справедливостью…

Страшнее ненасильственная смерть, чаще всего
незаслуженное, страшнее увечье, объяснением которому, как
правило является только Твоя воля, Страшнее нищета и сиротство.
Страшнее крушение идеалов, смерть любви, страшнее вероломство
и предательство. Страшнее смерть детей раньше родителей,
Страшнее одиночество гения и непризнание его, Страшнее
вседовлеющая власть, страшнее болезнь, упавшая с неба , Страшнее
война и нелогичная гибель, Уверяю Тебя — Страшнее Страшного
суда, потому что мы видим это всегда, а Твое Царствие небесное с
его страшным судом, похоже, не увидим никогда… А если не
увидим, то, не найдем ничего страшнее существующего….

Что нового Ты можешь предложить из арсенала страха? Да
ничего, Весь арсенал вероломства и увечья мы пережили в Твое
отсутствие.

Чья заслуга? Судя по всему Его. Он нас научил всему ужасу
и Твой ужас более не страшен. Что у Тебя есть в арсенале наказаний

во время Страшного суда? Ты можешь пофантазировать и
придумать нечто ужаснее, но тогда Ты — это Он. Потому, что ты
будешь изобретать не благо, а ужас.

И мы останемся одинокими и беззащитными. После ужаса
произошедшего, мы посвящены страху и отчаянию, который за
время истории своей мы уже испытали…

Ислам. Зачем ты создал дурман алкоголя? Для нас, дураков,
ты создаешь то, с чем нам надо бороться? Варитесь в существе
созданного мною. Зачем тогда мы “по образу и подобию”? Пьющих
больше, чем Твоего присутствия — это ли не реальность
происходящего?

Зачем иллюзия равенства? Сказал “Ля илляха иля Алла” — стал
равным.. Но на самом деле не так! Равным не стал и никогда более
не станешь. Сказанное не прибавило  удовлетворенности
материальным. Есть богатые муслимы и есть верящие, но нищие —
решает организация общества, но не Ты. Может быть Он решает?!
А что тогда ты решаешь в благополучии Преданных? Так, по
случаю?

Значит Мухаммед — последний пророк и истина более не
явится, и более того, что мы знаем — мы более и не узнаем. Ты
жаден на послания?!

Зачем пять раз в день обращаться к Тебе? Чтобы тебе скучно
не было, что-ли?

Твои карательные ангелы уже безработные!

Чудеса Ты разучился делать явно. Долгожданный и желанный
Мессия превратился в жалкую и пошлую шутку. Чем он нас
запугает, чтобы верили в Тебя? А без страха станут ли верить?!
Поэтому Мессию не заметят и не поймут, как всегда.

Ты построил веру в себя на страхе и боязни. И потенциал зла
в мире непреодолим любовью, милосердием, силой волн, аскезой,
благочестием и верой.

Нас подавляющее меньшинство, так тебе н надо!!!

УБЕЙ БОГОБОРЦА!!!!

и Ты останешься один в эпохе!!!

В эпохах!!!

Ты подарил миру глобально информационное знание. Но кого
ты осчастливил принципиально, не выборочно? Ты даже не следишь
за музыкой, которая играет сейчас…

Убей меня неудачей, убей меня лишениями, убей меня
страхом и ужасом, убей меня увечьем и болезнями, убей меня
ненужностью моего существования, убей меня бесполезностью
любви и веры, убей меня сломленной волей, убей меня потерями…

…все равно я не перестану разговаривать с Тобой — выхода у
меня больше нет.

Прими решение.

Здравствуй, Великий и Единственный!

Я не знаю, как это звучит по-арабски или по латыни, на я нашел
Твое СОТОЕ имя. Ты — Самый Одинокий. Воссоедини меня в
единстве своем. Предай меня страсти познания Тебя. Но не ввергай
меня в страх потери.

HЕ BЕРЮ, что история жизнепродвижения нашего освящена
символом Второго. НЕ ВЕРЮ, что заблудились мы и алкаем
решения в отсутствии Тебя. НЕ ВЕРЮ в Мессию обещанного.

НЕ ВЕРЮ в Страшный Суд, ибо он есть только страх. Как глупо и
долго Ты стращаешь нас страхом и ожиданием. Как обильно Ты
снабдил нас религиями повседневности и религиями устрашения.

Как и многие года, проходит жизнь миллионов страждущих в
ожидании Скрытого и Приходящего. Как много ты создал страха на
земле. Неужели ужас Страшного Суда сильнее ужаса
происходящего? Или Ты создаешь ужасы, чтобы потренировать
нас? Но тогда мы привыкнем и не заметим наказания.

Что происходило в истории такого, чего можно устрашиться более.
Ты увлекся и забыл, что Страшный Суд уж не страшен. Ты увлекся
и забыл увидеть, что морально все готовы к пыткам, наказаниям,
убийствам, маньякам, изнасилованиям, катастрофам, садистам,
болезням, коварству, измене, увечью, старческому маразму, уродам,
попранию чести, смерти детей раньше родителей, разочарованию,
наркомании, пьянству, мотовству, воровству, угнетению воли
решения и воли поведения, крестам, кострам, товарищеским судам,
самоубийству, пожиранию животными, войне, садизму детей.

Ты    до     сих     пор     убиваешь     богоборцев     простыми,
вышеперечисленными методами. Ты до сих пор убиваешь
преданных простыми, вышеперечисленными методами.

Что покажешь Ты нового после Страшного Суда?! НИЧЕГО! Все
ужасное, на что способен ужас человеческого воображения уже
происходил и происходит.

Муки будут вечными?! Прекрати, откуда мы знаем, что такое
вечность.

«Бог умер», сказал Ницше,

ПРОРОКИ — ВРЕМЕННЫ. СТРАХ — ПОЗНАВАЕМ. МЕССИИ —
НЕ ОПРАВДЫВАЮТ НАДЕЖД. БОГОБОРЦЫ — ПРИКОВАНЫ И
ОТСТРАНЕНЫ. РЕЛИГИИ — НАЗОЙЛИВЫ. КОНТАКТА — НЕТ.
МИРОМ ПРАВИТ ВСЕОБЩИЙ ЭКВИВАЛЕНТ.

ХА-ХА-ХА! А может Ты и есть — всеобщая субстанция — всеобщий
эквивалент.

Тогда Ты растешь с каждым днем, ибо денег все больше и больше.
И критерий поступков они — все чаще и чаще. Жизнь, смерть и роды
— оцениваются точнее и увереннее всеобщим эквивалентом. Хлеб и
вино — плоть Твоя — определены эквивалентом в цене своей.
Церковь — тело Твое — существует на знаки денег — новый символ
веры.

Еврей покупает ермолку — на знаки власти.
Мусульманин строит минарет — на знаки власти.
Крест христианина — стоит денежного эквивалента.
Огонь по трубам подается в дом зороастрийца — за своевременную
плату.
Стремящийся в нирвану — лечится вакцинами, имеющими цену.

ПРЕКРАТИ! А НЕ ТО Я УЙДУ. Уйду туда, где нет Тебя, Второго и
мира, созданного Вами!

ГОСПОДЬ, СЧАСТЛИВ ЛИ ТЫ?

Мы, сыны твои — во власти твоей; ничто на этой Земле не
меняется, не происходит, не рушится, не рождается, не умирает и
не зацветает без воли Твоей. Ты волен простить нас, убить нас,
осчастливить нас, успокоить нас. Всё по воле Твоей, но
СЧАСТЛИВ ЛИ ТЫ?!

Все, все мы пытаемся завладеть хоть толикой Тебя, быть
хоть немного похожими на Тебя, быть благородными и
жестокими; мы хотим делать что-то и, делая, говорим, что это по
воле Твоей. Что не сами хотим, а волю Твою воплощаем. ТАК
ЛИ ЭТО, ГОСПОДИ?!

Ты властвуешь над нами, но власть ли есть счастье?
Почему хотят иметь, потому ли, что хотят быть похожими на
Тебя? А не подменить ли Тебя собою?

А счастливы ли Они — властвующие? Ведь возвышаясь
над нами, они предают Тебя. Чем выше, тем больше предают.
Почему же они вершат?! Почему не праведники? Почему
праведники, возвышаясь, становятся преступниками? Правые
левыми? Рыцари убийцами? Трусы тиранами? Добрые
деспотами?

Ты ведь один, Господи! ТЫ ОДИНОК? Чем выше, тем
более одиноки, значит Ты — САМЫЙ ОДИНОКИЙ?! МОЖНО
ЛИ БЫТЬ ОДИНОКИМ И СЧАСТЛИВЫМ?! ВЫХОДИТ, ТЫ
САМЫЙ НЕСЧАСТНЫЙ, ГОСПОДИ?! И мы несчастны, сыны
твои. Мы отвернулись друг от друга и мы задуманы быть
несчастными.

Ужели до сих пор не презираешь нас, творение свое? А
может наши горести Ты выдумал лишь в одиночестве своем?
И ТЫ…СЧАСТЛИВ?

А можешь ли Ты без нас? А можем ли мы без Тебя?
Почему же мы смотрим в разные стороны? Мы утеряли веру в
Тебя. А может, ТЫ УТЕРЯЛ ВЕРУ В НАС?
Где пророки Твои, Господи? Почему молчат они, почему
не видим мы их крестов, почему много крестов по всему миру?
Почему миллионы распяты, страдают, а пророков нет? Почему
веруют лишь обиженные? Разве Ты — Бог обиженных, а не БОГ
СЧАСТЛИВЫХ? Почему обиженные слепы, счастливые слепы,
властвующие слепы, пьяные пьяны? Трезвы лишь повисшие
между горем и счастьем, над серостью, под несправедливостью,
над миром, под камнем?

А МОЖНО ЛИ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ И НЕ
ОДИНОКИМ? Можно ли быть счастливым, когда миллионы
горестей у миллионов в горсти?

ПОЧЕМУ ПРОРОКОВ ТВОИХ РАСПИНАЮТ?!!! ВО

ИМЯ СЧАСТЛИВОГО БОГА?!! СЧАСТЛИВОГО и
ОДИНОКОГО?!!

Мне жаль Тебя, ПРОСТИ, ГОСПОДЬ, МЕНЯ…

Прости мою жалость — она не унижение, я не могу быть
выше Тебя. Я низок, я внизу.

Почему, почему эта вселенская горечь?!!! Нас миллионы,
но мы в отчаянии. Мы радуемся, плачем, но мы забыли лицо
Твоё. Мы пытаемся его вспомнить, рисуем, пишем, поём, ищем.
А видел ли кто-нибудь лик Твой? Дай нам увидеть ЛИК
СЧАСТЛИВОГО! Мы веруем, что Ты счастлив, и пусть это
неправда. Мы хотим быть Тобой, и пусть это невозможно. Мы
хотим слушать Тебя, и пусть мы ИХ распинаем. Это и называется
разумом. А быть счастливым и одиноким — это называется быть
Богом.

И всё же, вдруг ты несчастлив?
И мы — счастливы лишь в одиночестве своём?……………………….

Я люблю слушать музыку в темноте. Ибо Свет не перестает
поступать ко мне и после того, как я выключаю лампы и свечи.

Не думайте, что Свет — это лампа, свеча, огонь, частицы и
волны. Не чувствуйте Свет глазами — они не для этого, чувствуйте
каждой клеточкой себя, и вы увидите, что вы — это то, что вы ищете —
это Свет.

Выключите лампу, но не напрягайте глаз, чтобы увидеть
предметы — с исчезновением Света все предметы теряют свой смысл и
исчезает иллюзия их реальности.

Встаньте во Тьме и идите, вы сразу ударитесь о стол или шкаф,
значит это ошибка, значит, вы ударились о материю, не исчезающую с
исчезновением Света — вы ударились о собственные иллюзии.

Помимо Света нет ничего, значит вы идете не в том
пространстве, Встаньте и идите там, где вы не ударитесь о
собственные иллюзии.

Вы — это то, что вы ищете — это Путь.

Если не понять этого, то вас всегда можно легко сделать
слепым — выключить лампу — и всё!

Что я пытаюсь найти?
Обязательно ли пойти в Дорогу?
Нужно ли видеть Крышу Мира?

Чтобы узнать, кто ты, наверное, не нужно уноситься
вдаль. Наверное, достаточно оглянуться на свои чувства,
посмотреть окружающим тебя родным и близким в глаза.
Посмотреть в зеркало, чтобы разобраться в сути своих эмоций.
Посмотреть на людей, чтобы разобраться в их ценности.
Посмотреть на своё общественное положение, чтобы понять
свою ЦЕНУ.

Только, если этого достаточно, зачем уходить в
пустыню? Значит ли это, что там что-то есть? Может быть,
ценность не в том, чтобы там быть, а в том, чтобы туда идти?

А если уйти, быть там, дойти, пройти и ничего не
извлечь?

Достаточно ли понимания одним человеком связи
явлений, чтобы это имело значение для Human beings?

А если уйти, быть там, пройти и увидеть свою
СУЩНОСТЬ? Готов ли каждый?

Никто никогда точно не знает, чего он хочет

ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Человеку, наверное, будет страшно узнать
истинную суть своих желаний.

Один тешит себя мыслью, что хочет любви и семьи, а на
самом деле, может, просто желает быть царьком в своём мирке.
Хоть в маленьком, но в своём, но царьком, тираном.

Другой говорит, что посвятит свою жизнь подвигу во
имя людей. А на самом деле, может, ему нужно лишь уважение
как «не обращание внимания» на его комплексы
неполноценности, на страх, а может и ужас.

Третий говорит, что хочет много денег, чтобы получить
возможность реализовать себя, не будучи зависим от
материальных ограничений. На самом же деле пытается
оградить стеной денег никчемность своих талантов.

Никто никогда не нуждается в знании своих истинных
целей. А большинство, подавляющее большинство их и не ищет.

Мы имеем дело с трансформированными желаниями,
значит видим только трансформированные личности?

В любом случае большинство трансформированных
желаний социальны. А социально ли желание познаний науки,
мира, Бога?

Исполняет ли Дорога социальное желание? Или смысл её
совсем в ином? Можно ли после Дороги вернуться к
социальным желаниям?

Являются ли желания и стремления социума зеркалом
божественной сущности? Или сам социум — это
ТРАНСФОРМИРОВАННОЕ ЖЕЛАНИЕ БОЖЕСТВА? Или все
движения в обществе — это арена борьбы Вечного и Падшего?
Имеет ли кто-нибудь, в таком случае, право устраниться от
борьбы?

А может понимание борьбы лежит за пределами борьбы?

Может понимание должно быть «вне», а потом должно
быть вовлечено в борьбу, имея приобретенное понимание в
душе? А хватит ли сроков жизни для такого процесса?
Бодхисаттва уйдет в нирвану, когда исчезнет последний
грешник. А грешников на земле больше, чем песчинок на берегу
Ганга?

Со всеми этими вопросами я чувствую свою
беспомощность перед социумом, который в любое мгновение
может меня раздавить. Потому что любые размышления такого
плана открывают дверь для удара со стороны общества.

Так вот, если это кому-то нужно — попробуйте, бейте.

Двери мои открыты все.

Я — БЕЗЗАЩИТЕН.

Мужчина — это созерцание Господом самого себя и
одиночества своего, и он наделен Одиночеством Господа.

Женщина — это созерцание Господом Любви своей, и она
наделена Болью Господа.

Поэтому мужчина идёт к Богу непосредственно, осознавая
свое одиночество, а женщина — через мужчину, пытаясь
уничтожить его одиночество.

Мужчина ищет женщину, поскольку через неё он осознает
своё одиночество, но к Богу стремится сам.

Женщина ищет мужчину, поскольку идёт к Богу, и идёт
она к Богу через мужчину, и иного пути для нее нет. Ибо если не
так, то причиняет она мужчине боль — боль одиночества.

Высшее счастье для Мужчины и Женщины — это когда она
беременна. Тогда они соединяются воедино. Но, когда рождается
ребенок — рождается новый одинокий, и все начинается сначала.

Когда женщина беременна, возникает ощущение, что она
приняла мужчину, он — в ней, она отягощена им. В это время
мужчина сам перестает существовать — девять месяцев. Он снова
возвращается в женщину!

Если рождается мальчик — это новый одинокий, единство
исчезает.

Если рождается девочка — это новая боль, единство
исчезает.

Все начинается сначала, мужчина снова начинает
существовать.

Мать больше любит мальчиков, когда они неразумны.
Когда они разумны -женщина не стремится к ним, а если
стремится, то чтобы вернуть их в состояние неразумности, чтобы
сын её не ощущал боли одиночества. Мать не желает, чтобы сын
стал мужем, не хочет, чтобы он познал одиночество и стремится
отодвинуть этот момент.

Мужчина больше любит мальчиков, когда они разумны,
тогда мужчины ощущают свою солидарность в одиночестве и
стремятся друг другу помочь.

Мать сразу после рождения девочки должна воспринимает
её, как равную. Если мать неумна, то она старается низвести её
воспитанием из равной в ниже себя — это роковая ошибка. Если
мать несчастна, то она старается возвести дочь воспитанием из
равной выше себя — это тоже ошибка. Не смейте командовать
дочерьми — они в руках божьих и в руках их отцов. Мать и Дочь
изначально равны.

Любая Женщина для Мужчины — это Зеркало его
Одиночества. Но не любой Мужчина — это путь Её к Богу

Рождённый без радости земного существования, я
люблю полностью отсутствовать в этом мире. Escaping
reality — это состояние моего настоящего бытия. В
первую очередь, потому, что законы выдумываю за
кромкой реальности я сам.

Быть философом — это занятие довольно
многогранное, Прежде всего, потому, что быть честным
философом означает избегать людских формальностей и
условностей в постижении истинного, чистого знания.
Но понятия «любовь», «семья», «дружба», «доверие»,
«возлагание и оправдывание надежд» — тоже из числа
условностей, которые предполагают жёсткие рамки
поведения, в большей степени состоящие из
ограничивающих обязанностей, нежели прав и свобод. А
радостные, сладкие плоды следования им — есть награда
за терпение, борьбу и послушание.

Посему — философия и философский образ
мышления человека, живущего в условностях жизни,
обрекают его на цинизм, скепсис и постоянную
раздвоенность, двуликость. Перед личностью такого
порядка всегда стоит подлый выбор — или быть честным
перед самим собой и перед Богом, или быть честным
перед обществом и его условностями.

В первом случае человек приобретает целостность
себя, достаточную чистоту и силу, чтобы разрушить
запрограммированный обществом чип, существующий в
нём с самого его рождения. При этом окружающий его
социум не прощает этого. Из-за того, что близкие
потратили массу усилий для того, чтобы этот чип создать
и наполнить содержанием. Близкие всегда претендуют
на, так называемый, «учредительный пакет акций» в
любой личности, Естественно, в разной степени, Чем
меньше «пакет акций» общества и семьи в человеке, тем
меньше личность чувствует себя им обязанной, А если
общество и семья, более того, сыграли некую
разрушительную роль в жизни человека, то такая
личность программируется на борьбу с ними и попадает
в иную сеть условностей, но не отличной по сути.

Баловни судьбы и отверженные в одинаковой
степени запрограммированы условностями, только
различны по отношению к обществу и его ценностям. Но
отношение ИМЕННО к обществу, социуму и роднит их
между собою.

В данном случае я рассматриваю не любую
личность, но «философов» из обеих групп.

Философы из категории «баловней» находятся в
постоянном стремлении вернуть «учредительный взнос»,

поскольку сами состоят на восемьдесят процентов из
этого взноса, Это им необходимо для достижения своей
свободы. Эта свобода необходима для ощущения и
понимания Бога, постижения чистого знания.
Стремление к свободе и постоянное «слушание» совести
рождает в них перманентный замкнутый цикл
конформизм — скромное желание скромно улучшить мир,
не вступая с ним в конфликт. Процесс возврата «долга»
тихо и постепенно убивает в личности её свободу.

Философы из категории «отверженных» всегда
стремятся оплатить негативный «взнос» общества в его
личность, Они стремятся овладеть для этого «пакетом
акций» самого общества. Этот процесс порабощает их
изначально свободный от общества ум.

Обе группы в результате приходят в состояние
«скрытых», «ночных» философов, Иными словами —
скептиков и циников. Их роднит стремление ОБЛАДАТЬ
ТЕМ, ЧТО ИМ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ. Как в обществе,
таки в общении.

«Баловни» постоянно сосредоточены на
комплексе долга, и в определённый момент им начинает
казаться, что они уже выполнили часть его, бОльшую
часть. Они так мечтают об этом моменте, что им
начинает казаться, что это уже произошло. И общество
обязано отблагодарить их за усердие и оценить все тем
же «пакетом акций» социума или семьи.

Обе группы антагонистичны по сути, и между
ними происходит постоянная борьба. Патриции и плебеи,
белая и черная кость, чернь и аристократия, удачливые и
неудачники, наследники незаконнорожденные,
семейные кланы и индивидуумы, законники и
преступники, герои и интриганы.

Это философы по сути, но не философы как
таковые. Пассионарии Гумилёва.

Их объединяет лицемерие и общение с Богом «по
ночам» и в личном диалоге. Не надо забывать, что они
хотя бы это делают — общаются.

Их стремление к Богу — это поиск судьи в
судебном процессе с семьёй и обществом.

Их стремление к Богу — это стремление походить
на него, то есть — власть. Власть менять материальный
мир. Возможность покопаться в «балансовых
ведомостях» общества — списать или забрать свой долг.

Господи, оплати их долг и выдерни из колеса лицемерия!

Просыпаясь утром они говорят себе: «Я лучший
из лучших, мы лучшие из лучших. Кто если не Бог дал
мне силу и одержимость стать первым из первых?!»
Очнитесь, ночные философы и лицемеры!

* * * * *

Я помню три сна, связанных между собой
едиными символами и действующими лицами. Главным лицом этой
серии является, кроме меня, еще ОН. Мне кажется, что это
Сатана, но возможно, объяснение привидится мне позже.

Сон первый. Предисловие. «Я найду тебя»,

… Я бегу по светлому коридору, похожему на коридоры
метро, освещенному яркими и многочисленными светильниками,
Вдруг, в конце коридора я вижу своего покойного деда,
излучающего спокойствие и достоинство. Он стоит и зовет меня за
собой.              Я пошел, очарованный мановением руки деда, но он,
абсолютно не делая никаких движений, ускользал от меня — чем
быстрее я шел, бежал, тем быстрее ускользала его могучая фигура. В
нем было ощущение покоя и знания, успокоения и ответа на все
вопросы. Он излучал любовь ко мне, обещание чего-то того, что без
подчинения его воле я никогда не узнаю…

Чувствуя, что я не могу достичь его, я рванулся изо всех сил
вперед. Но тут вокруг меня множество людей закрутили бешеный и
дикий хоровод танца. В числе этих людей я видел лица
родственников и знакомых, близких и друзей. Все они были какие-
то необычные. Все одеты празднично, но танец их был диким и
безобразным. Они крутили вокруг меня хоровод-свистопляс и цепко
держались за руки, не позволяя мне бежать. Вначале я боролся,
настойчиво пытаясь разорвать цепи хоровода. Потом это превратилось

в отчаянную схватку. Во мне просыпалась злоба и обида, что

эти люди не дают мне достичь желаемого — прикоснуться
к тайне, разгадку которой мне обещало объятие деда. Чей-то потный
шепот раздраженно проникал мне в мозг: «Остановись, глупец!
Когда во сне идешь за почившим вечно — это означает твою близкую
смерть!» Я орал в ответ: «Оставьте меня! Пропустите! Я точно знаю,
что мне нужно, и я получу это даже ценой смерти!»

Тут я увидел, что дед мой достиг какого-то рубежа и
остановился. За ним был сказочный свет, исходящий откуда-то
снизу. Теперь мой ата улыбался, глядя на мои тщетные попытки
прорвать цепи рук, Я боролся со все большим отчаянием. Я стонал
от боли усилий рук и ног, рычал и стонал в злобе бессилия. И,
наконец, у самого рубежа я вырвал свободу решения и бросился

навстречу тайне широко раскрыв объятия. Но в тот момент, когда я
готов был сомкнуть их вокруг могучей фигуры своего предка, дед,
как бесплотное дыхание холодного ветра скользнул вниз и исчез в
радужном свете.
Туннель обрывался пропастью эскалатора метро, и я, потеряв
равновесие, поплыл вниз по его скучным ступеням.

Внизу была станция метро — такая, как бывает в Москве — с
многочисленными арками. Там было какое-то дикое скопление
народа. Такое, когда людям тесно настолько, что ребрам не хватает
пространства для вдоха и выдоха. И, когда перестаешь командовать
направлением шага и наклоном тела. В руках людей были
многочисленные и пестрые транспаранты и траурные венки. Это
были похороны. Я спросил у ближайшего, чьи это похороны. Он
хотел ответить, повернул голову и в ужасе отшатнулся. Ужас его
был настолько силен, что рывок его привел в движение ближайшие
ряды. Человек стал орать, я помню только искаженное лицо и палец,
тыкающий в меня. «Эт-то, Э-эт-то т-тебя, Т-тебя! Это тв-вои, твои
по…» Теперь ужас охватил меня. Я, как бы пытаясь оправдаться,
прижал руки к груди и попытался промямлить, что я жив. Но тут
что-то подсказало мне, что ничего объяснить я не смогу, и я ринулся
в бегство, разгребая руками тела, препятствующие моему бегу.
Помню, где-то кто-то узнавал меня, толпа шарахалась в сторону,
давая мне возможность бежать. Через несколько мгновений я понял,
что пробиваюсь к голове колонны, где несли главный предмет
церемонии… Излишне объяснять, ЧТО ЭТО ЗА ПРЕДМЕТ. Но я
хотел увидеть, я хотел увидеть, есть ли там я, или как я ТАМ
выгляжу. Я помню боль любопытства и ужас от возможности того,
что оно может быть удовлетворено в такой ситуации.

Потом, когда я уже был близок к цели, меня постигло
понимание того, что так можно и сойти с ума. Растолкав толпу, я
устремился к выходу из подземелья.
Выход был похож на одни из ворот метро «Арбатская» — там
где он находится прямо в здании Генерального штаба. Поток людей
вытекал из уст этих ворот. Посреди него плыл и я, убегающий от
ужаса произошедшего.
Когда я покинул подземелье и шел по залитой весенним
солнцем улице, и яркий город заставлял меня постепенно забыть
жуткую картину собственных похорон, вдруг произошло то, из-за
чего этот сон и является предисловием… В одном из окон здания

над воротами я увидел ЕГО — непонятного мужчину средних лет с
серебром седины в черных как смоль волосах. Вернее вначале
услышал. Вопль Его заставил меня резко развернуться и взглянуть
вверх — настолько резко, что я чуть не упал, потеряв равновесие. С

Ним происходило нечто странное; он корчился в бессильной злобе
от чего-то и, впившись руками в подоконник так, что кровоточили
ногти, кричал: « Я еще доберусь до тебя!!! Ты никуда не сможешь
спрятаться и скрыться!!! Я найду тебя!!! От меня ты все равно не
уйдешь, слышишь?! Не уйде-о-ошь!!! Слышишь?!» Его отчаянный
вопль был настолько силен, что иногда срывался на нечто, похожее
на рыдания и истерический смех. « Я доберусь до тебя,

слышишь?!» Когда я, дрожа, пригляделся внимательнее, то, холодея
от ужаса, понял, что этот крик обращен ко мне…

Сон второй. Страна отсутствия законов.

Со времени первого сна, который мной был воспринят, как
рядовой «кошмарик», прошло около полутора лет…

1.

…У меня есть друг, полицейский. Когда он дежурил по
ночному городу, раскинувшемуся возле моря, мы любили коротать
время, сидя на скамейке на берегу тихого залива. Мы говорили о
любви и звездах, об автомобилях и славе, о деньгах и музыке,
словом — обо всем, о чем могут говорить молодые, честолюбивые,
надеющиеся и мечтающие. Так произошло и на этот раз.

На этот раз мы болтали об оружии, а у моего друга был
великолепный пистолет, улыбающийся бликами вороненого металла
среди ночи и отражающий в себе звезды и огни ночного города.
Скамейка наша стояла у самого берега, уходившего за нашими
спинами вверх к горе, вдоль поясницы которой узкой лентой вился
серпантин дороги. Справа от нас огибал бухту таинственно
темнеющий мыс в виде крутой скалы, пытающейся убежать в море.
Утомленные мечтами, мы стали позировать с оружием и незаметно
перешагнули грань между радостью и куражом. Мы играли с
пистолетом, боясь его могущества и преувеличивали свои эмоции,
пытаясь выглядеть воображаемыми и пряча себя действительных.
Тем не менее ночь была спокойной и ласковой — то что всегда не
соответствует буре юношеских эмоций.

Все произошло перед рассветом, когда сочные объекты ночи
становятся белесыми в предрассветной синеве. Все взорвалось в
одно мгновение и завертелось в истерике взбешенного времени…

Из-за скалы-мыса показался залитый праздничными огнями
прогулочный пароход. Там, кажется проходило бурное торжество —

то ли свадьба, то ли юбилей. Играя с оружием и, достигнув в своем
воображении апогея всемогущества, я выстрелил в сторону
парохода. Не то, чтобы пуля могла долететь до него и причинить
вред, но пароход замер, как живое существо. Замер на мгновение
принятия решения. Мы с другом испугались моей глупой выходке и
застыли, тревожно глядя на принимающего решение морского зверя.

Все произошло мгновенно. От корабля отделились шлюпки,
выбросившие на берег суровых воинов, вооруженных и со взглядом
кары, устремленным на нас. На берегу завязалась перестрелка. Мой
друг отстреливался дерзко и профессионально. Мне как-то перепало
оружие, и я тоже принимал участие, но был угловатым, пугающимся
и везучим. Сердце сковало холодом ощущение безвозвратности
ошибки и осознание того, что поток всей, ВСЕЙ дальнейшей жизни
теперь понесся в новом, неизвестном направлении.

Тем не менее враги не могли с нами справиться. Спустя какое-
то время вверху, на дороге, показалось их подкрепление. Напротив
театра событий остановились несколько машин. Из них высыпали
очень серьезные и, к нашему отчаянию, очень деловито

настроенные бойцы. Позднее всех показалась женщина,
оказавшаяся предводительницей. Она потребовала внимания и
быстро и деловито отдала несколько приказов боевикам. Помню
только обрывки фраз: «убить, уничтожить, ликвидировать». Бойцы
профессионально двинулись выполнять свою работу. Только одно
настораживало в их поведении — это то, что как будто они давно
готовились именно к этому случаю и именно с этими действующими
лицами — то есть с нами.

Натиск стал непреодолимым. Меня оттесняли все дальше и
дальше от моего друга и я, в конце концов, после того как кончились
патроны, обратился в бегство в сторону мыса-скалы. Надеясь на
случай я бросился параллельно вертикально громоздящимся камням.

К моей радости, вдоль скалы тянулась узенькая полоска
песка. Я мчался по этой полоске и помню, как следы мои
наполнялись мгновенно мутнеющей морской водой.

Я обогнул скалу. За ней была бухта, к моему ужасу запертая с
той стороны вертикальной стеной камня. Бухта была неглубокой —
немного ниже пояса. Полоска песка неожиданно оборвалась и я,
задыхаясь от бега и сопротивления воды, по колено в воде пытался
найти выход. В скале были три стрельчатые ниши, ровные, будто не
творение природы, а задумка восточного архитектора. Во время
экскурсии, погруженной в созерцание, бухта казалась бы творением
божественного зодчего — я успел это отметить.

Мне показалось, вернее мне очень хотелось того, что ниши —
это двери. Ну, хотя бы одна из них! В отчаянии я метался от одной

надежды к другой, но встречал только холодную неумолимость и
законченное архитектурное решение стены без выходов. Я
развернулся в страхе в сторону угрозы и в отчаянии замер в поисках
решения, На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая только
неадекватно ласковым шепотком волн и моим свистящим дыханием.

Все, Выхода нет.

В ожидании ставящих точку в бою я замер, смирившись с
убийством себя. Из-за скалы вышел враг и, подняв оружие,
двинулся навстречу мне. Несколько мгновений он оценивал
ситуацию и, будучи профессиональным воином, с быстротой
компьютера воссоздал все, связанное со мной в бою. Затем, по тому,
как замедлился его шаг, и исчезли лишние движения, я понял: он
вычислил безошибочно, что мой пистолет пуст. Почти вальяжно он
подошел почти вплотную ко мне и, улыбаясь, остановился. Целую
эру мы глядели друг другу в глаза. Во взгляде воина я не видел
злобы. Я видел снисхождение профессора, отнюдь не возмущенного
попытками выкрутиться студента, спасающего свою необученную
шкуру. Я видел усталость знания закона, согласно которому все
сейчас свершится так, как свершается всегда в поединке льва и
юного волчонка. Он улыбался даже тогда, когда я поднял свой
пистолет и направил ему точно промеж глаз. Он не мог ошибаться.
Плача от отчаяния и воя от злого бессилия я нажал на курок. Как-то
глупо хлопнул выстрел. Даже не подняв оружия и с выражением
изумления, которое стало его последней эмоцией, воин тяжело
рухнул как плита в воду. И опять возникла тишина.

После тупого осознания, что произошло чудо, мозг мой
швырнуло обратно в действительность. «Что там с моим другом,
который остался один?» — с эти вопросом я побежал обратно. Страх
притупился. Словно только что произошедшее чудо наполнило
патронами мой магазин, я с безрассудностью идиота устремился на
берег, где боролся в одиночестве мой товарищ.

Мы столкнулись на острие мыса. Противник вынудил друга-
полицейского спасаться бегством в том же направлении, в каком
ранее спасался я.

— Бежим! Бежим! — орал он мне прямо в ухо и цепкими руками
тянул за собой. Но я знал, что за спиной тупик, и второе чудо вряд
ли произойдет. Очумело и злобно я щелкал пустым пистолетом в
сторону горящих глаз преследователей.
— Бежим, говорю! У нас нет больше патронов!
— Там тупик, выхода нет…
— Там есть дверь, я знаю!

— Нет там двери, кретин! НЕТУ! Я только что там был, —
мой голос истерически срывался.
— Есть! Это мой участок, я здесь каждую дыру знаю. Там
должна быть дверь! Бежим же, тебе сказал! — он встряхнул
меня как куль с тряпьем.

Иногда ноги думают быстрее и правильнее мозга. Мы рвались
вперед через брызги голубой воды — чистой как ваше воображение в
детстве. И… в третьей нише действительно оказалась дверь! Мы
ввалились в узкий проход и рухнули, потеряв равновесие, на пол
помещения, которое скрывалось в скале.

2.

Странным оказалось то, КАК мы ввалились в это помещение.
Это произошло так, словно мы разорвали невидимую завесу,
являвшуюся границей между двумя мирами, и упали на пол.
Оглянувшись на наших преследователей, мы увидели, что они не
могут преодолеть этой невидимой завесы и застыли в немом
удивлении, сотрясая оружием. Странным было и то, что вода из
моря тоже не проникала сквозь невидимую пелену неизвестной
преграды. Почувствовав себя в безопасности, мы дали себе
возможность оглянуться вокруг.

Помещение, куда мы попали было более чем странным. Все
как-то эмоционально и конкретными вещами напоминало
больничное помещение. Во-первых, свет был очень ярким и
неживым. Он позволял рассмотреть каждую мелочь в интерьере.
Прежде всего поражало то, что большая часть мебели была вырезана
из самой скалы, но вырезана не грубо и топорно, а виртуозно. Это
составляло причудливый контраст между грубостью стен, которые
попросту были стенами пещеры, тонкостью мебели, вырастающей
из камня и ювелирностью медицинских инструментов,
разбросанных по столам. Мы сразу почувствовали, что дизайнер,
творивший эту комнату, принадлежит совсем иному мироощущению.

Но это была лишь первая комната из тех, что составляли
Прихожую иного мира. Мы пересекли несколько комнат-пещер,
различных по предназначению, но похожих по манере оформления и
освещенных все тем же ярким искусственным светом. Затем
вереница комнат закончилась широким выходом из скалы,
выведшим нас в поистине чудный мир. Мир этот напоминал
сказочные оазисы Древнего Востока, купающиеся в солнечном свете
и щебетании дивных птиц. Окружающая картина была словно бы
вырвана из детских впечатлений от сказок «Тысячи и одной ночи»

или «Книги попугая». Однако что-то было не так. Чувство
смутной тревоги подтачивало меня изнутри и резко контрастировало
с безмятежностью пейзажа.

Голос раздался так громко и неожиданно, а главное,
НИОТКУДА, что мы с другом невольно прижались друг к другу.

— Добро пожаловать в Страну отсутствия законов! —
прогремело прямо из синего и чистого неба.